Форум » Про політику і не тільки » Писательские байки... » Ответить
Писательские байки...
Мишель: Запомнился еще один рассказ Льва Абрамовича Кассиля о Маяковском. Речь велась о воспитании литературного вкуса, какой старался привить своему юному другу Владимир Владимирович. Как-то Маяковский услышал чтение Кассиля вслух. Тот читал «Контрабандистов» Эдуарда Багрицкого. Читал с вдохновением, потому что стихи этого поэта ему очень нравились. Помните: «Ай, Черное море – вор на воре...» Кассиль читал: Вот так бы и мне В налетающей тьме Усы раздувать на корме, Да видеть звезду Над бугшпритом[1] склоненным, Да голос ломать Черноморским жаргоном, Да слушать сквозь ветер, Холодный и горький Мотора дозорного Скороговорки!.. – Нравится? – спросил Владимир Владимирович. – Очень, – ответил я. – Гимназист, – небрежно вымолвил Маяковский. И уже с пафосом: – Боже мой! Какой же вы еще гимназист, Кассильчик! – Это почему же гимназист? – обиделся я. – Разве только гимназистам нравится Багрицкий? – Да поймите же... – Маяковский говорит уже спокойно. – Гимназистам всегда нравились всякие эти флибустьеры, кондотьеры, вся эта завозная романтика на фейерверочном пшике. А между тем все это уже до одури описано. И немного даже лучше, как, например, у Гумилева. Что же выходит? Не свое это все у поэта. Не свой дом, не своя мебель, а какая-то взятая напрокат. Неинтересно все. И зря вам это все нравится. Словом, стихи для гимназистов... И тут же цитирует: Вот так бы и мне В налетающей тьме Усы раздувать, Развалясь на корме... – Это так сказать, мечта поэта, – иронично произносит Маяковский и читает дальше: Иль правильней, может, Сжимая наган, За вором следить, Уходящим в туман..! – Ну, как? Недурненькое сочиненьице для советского поэта: даже не знает, с кем ему быть, с контрабандистами на шаланде или с пограничниками на дозорном катере. И вы верите ему? Думаете, что Багрицкому не ясно, с кем ему быть? У него же друзья чекисты! Это у него поза от «ХЛАМа». Было у них на «Юго-западе» такое заведение, вроде балагана или театрика: Художники, Литераторы, Артисты, Музыканты – ХЛАМ. Вот этот «хлам» он никак не может вымести из своих стихов. Интересничает! А ведь очень талантлив! Может же писать! Помните, как у него здорово в «Думе про Опанаса»?! И он с ощущением серьезности прочитал: Жеребец поднимет ногу, Опустит другую, Будто пробует дорогу, Дорогу степную. – Это то, что гимназистам не нравится, – сказал Владимир Владимирович, – а вам пусть нравится именно этот Багрицкий... (с)...
Ответов - 6
Мишель: На восьмом съезде писателей выступал Евгений Александрович Евтушенко. Как всегда в экзальтированной, даже истеричной манере, сопровождаемой всякий раз конвульсивными жестами. Он вещал залу, как из переделкинского дома Пастернака пьяные рабочие вышвырнули рояль поэта, он хряснул и раскололся. Потом он категорически потребовал создать в доме Пастернака музей поэта. Сидевший рядом со мной поэт из Архангельска Николай Журавлев спокойно произнес: – Съезд должен принять резолюцию о создании в Переделкино музея Пастернака имени Евгения Евтушенко... (с)...
Мишель: Венеамин Александрович Каверин вспомнил смешной эпизод, происшедший на заседании «Серапионовых братьев». Обсуждали стихи Елизаветы Григорьевны Полонской, именуемой в братстве Елисабет Воробей. И вот в стихотворении, которое она читала, прозвучала строка: Мне пресно сладкое, я горького хочу... Николай Семенович Тихонов тут же заметил: – Я бы, Лиза, на вашем месте эту мысль изложил так: «Мне пресно сладкое, я горечи хочу». А то Алексей Максимович может принять сказанное вами на свой счет... Хотя, без сомнения, будет польщен. (с)...
Мишель: На кафедре творчества в Литературном институте имени Горького в семидесятых годах нередко возникали «творческие» паузы, во время которых мастера делились своими воспоминаниями об ушедших из жизни друзьях, о забавных случаях и значимых эпизодах в биографиях известных поэтов и писателей. Во время одной из таких пауз вспоминали Бориса Леонидовича Пастернака, который одно время вел поэтическую мастерскую в стенах Литературного института. Так вот Борис Леонидович поведал своим товарищам, как он оказался на каком-то праздничном приеме в Кремле. Было это перед войной. К их столу подошел Сталин с бокалом в руках. Видимо, хотел выпить шампанского с именитыми гостями. И тут артист МХАТ Борис Ливанов бросился к нему, но тут же был остановлен охранником. Сталин отреагировал немедленно: – Почему не пускаете ко мне Ливанова, когда он хочет пагаварить?! А Ливанов, который собирался играть в МХАТе Гамлета, возьми и спроси: – Иосиф Виссарионович, хочу спросить вас: будь вы актером, как бы вы стали играть Гамлета? Видимо, он хотел услышать из уст вождя какую-нибудь шутку на сей счет, что позволит ему играть Гамлета так, как ему хочется. А Сталин возьми и спроси в свою очередь: – А кто у вас руководитель? – Немирович-Данченко. – Это опытный режиссер. Он вам, товарищ Ливанов, и объяснит, как надо играть Гамлета. После короткой паузы Сталин продолжил: – Но если хотите знать мое личное мнение, то я бы вообще не стал ставить «Гамлета». – Почему? – вместе Ливановым обратились все участники происходящего за столом разговора. Сталин ответил: – Пьеса упадочная, психологическая... Так и не был поставлен в МХАТе «Гамлет», и Ливанову не удалось сыграть роль принца Датского... (с)...
Мишель: Автор исследования «Подвиг поэта», посвященного Александру Блоку, критик и литературовед Борис Иванович Соловьев поделился воспоминанием об одном эпизоде, свидетелем которого он стал в довоенном Коктебеле. На пляже Дома творчества недалеко от него на солнышке грелись Борис Андреевич Лавренев и Михаил Михайлович Зощенко. Они о чем-то говорили. И вдруг до Соловьева долетела фраза, сказанная Лавреневым: – А знаешь, на сей счет товарищ Сталин думает по-другому. Зощенко тут же ответил: – У товарища Сталина свое мнение, а у меня свое... – И тут, – заключил свой рассказ Борис Иванович, – смотрю, Лавренев стал потихонечку отползать от Зощенко... (с)...
Мишель: Среди посетителей сатирического журнала «Бегемот», в котором работал Михаил Михайлович Зощенко, было немало и представительниц прекрасного пола. Влекло их не только желание напечататься, но и возможность увидеть, что называется живьем, классика смешного жанра. – Однажды, – рассказывал Владимир Поляков, – в редакцию пришла девушка лет семнадцати, очень похожая на гимназистку. Так описал ее сам Михаил Михайлович. Стесняясь, она спросила: «Михаил Михайлович, можно я оставлю вам рассказ. Почитайте. А дня через три я приду за ответом». Так и случилось. При встрече с девушкой Зощенко спросил: – Скажите, вы раньше сочиняли что-нибудь сатирическое? – Сочиняла. – И много у вас сочинено? – Немного. Рассказов штук сорок. – Вот как. И что же вы с ними делали? – продолжал спрашивать Зощенко. – Читала родным и знакомым. – Что же они говорили? – Разное, – ответила девушка. – Один дядя посоветовал прекратить это пустячное дело, а другие советовали обратиться к врачу, желательно по нервным болезням. – И вы знаете, – закончил свой рассказ об этом свидании Михаил Михайлович, – я чуть было с ней не зарегистрировался, но время вспомнил что к тому времени уже был женат... (с)...
Мишель: В Доме творчества Коктебель для малышей была организована игровая площадка «Ромашка», куда молодые родители приводили своих чад. Тут с ними занимались, их развлекали. А вот ребята постарше оставались без присмотра. И тут нашелся человек, который во время своего пребывания в доме творчества объединил мальчишек интересной игрой. Этим человеком был поэт Аршак Тер-Маркарьян. Вместе со своим сыном Егоркой он с утра собирал на пляже «наличный состав» ребятни, строил их и объявлял: – Сегодня начинаются большие маневры: военные учения. В них примет участие и наша Отдельная Дальневосточная десантно-пулеметная гвардейская орденов Суворова и Кутузова бригада. Вы составляете ее главное ядро и являетесь ротой разведчиков. Противник еще на подходе. А наша с вами задача обнаружить не территории Дома творчества особо захламленные места, обозначить их и доложить уборщицам территории. Мусор – это место сосредоточения сил противника. Засекая такие места, мы узнаем, где противник готовится нанести нам удар. Когда мусор будет убран, противник лишается опознавательных знаков для своего сосредоточения. После непродолжительной паузы Аршак Арсенович продолжал: – А поскольку разведчикам надо быть быстрыми и ловкими, они должны хорошо бегать, прыгать и плавать... Дальше начиналась спортивная подготовка. Мальчишки с удовольствием прыгали, бегали, ныряли, играли в воде в мяч. А с берега доносился голос поэта Тер-Маркарьяна: – Молодцы, десантники-пулеметчики, орденоносцы дальневосточники! Враг будет разбит! Победа будет за нами!.. А вскоре к писательским мальчишкам стали присоединяться и местные. Задания усложнялись. Игры становились двусторонними. По утрам, после завтрака, на берегу торжественно происходило награждение особо отличившихся разведчиков-гвардейцев символическими орденами и медалями. Ритуал этот вызывал интерес не только у самих ребят, но и у их родителей... Вскоре слух об учениях или маневрах Отдельной дальневосточной десантно-пулеметной гвардейской дивизии был разнесен местными мальчишками по поселку. Почему я об этом говорю? А вот почему. Однажды на рынке подслушал разговор двух местных старушек. – Ты знаешь, была такая хорошая зеленая полянка, куда я водила свою козочку пастись. А тут привела... Господи! Словно табун прошел... Все вытоптано, помято. На жалобу старушки вторая спокойно сказала: – А чему ты удивляешься?! Небось, маневры прошли? – Что еще за маневры? – А ты что ж, не слыхала? Какая-то пулеметно-диверсантная бригада проводит учения. С утра до вечера. Мой внучок цельными днями на них пропадает. – Вон оно как, – вздохнула старушка. – Война она и была-то всегда бедой... Я не стал рассказывать Аршаку Арсеновичу подслушанный разговор. Зачем было нарушать очередной торжественный ритуал награждения особо отличившихся десантников, гвардейцев, пулеметчиков... (с)... что-то мне это напоминает... )))
полная версия страницы