Форум » Про політику і не тільки » Новая и неожиданная версия в "Катынском деле"... » Ответить
Новая и неожиданная версия в "Катынском деле"...
Магаданец: Катынь – нагромождение лжи Опубликовано: 2 июня 2012 Катынь – нагромождение лжи Сегодня подошла очередь появиться на свет правде о Катыни: там расстреляны немцами две дивизии, сформированные из западных украинцев, одетых в польскую форму, которых командование планировало использовать для штурма Варшавы... [quote]Не стреляйте в историю из пистолета. Она выстрелит в Вас из пушки [/quote] Владимир Иванович Трунин, 90-летний фронтовик, гвардии сержант, на танке прошёл всю войну от начала и до конца. Ветеран, награждённый множеством боевых орденов и медалей, знает о Катыни не только по польским фильмам... Мы уже писали о Владимире Ивановиче Трунине: 90-летний фронтовик, гвардии сержант, на танке прошёл всю войну от начала и до конца. Ветеран, награждённый множеством боевых орденов и медалей, в своих интервью рассказывает правду для нас, русов, о героизме русских Воинов, о проявлениях сверхспособностей на войне, о фронтовых 100 граммах, о национальности пламенных революционеров. Очередная встреча с Владимиром Ивановичем была богата информацией об уникальных качествах русского человека в бою и в труде, об НЛО, тоже встречавшихся во время Великой Отечественной Войны... Была раскрыта и тема Катыни (см. видеозапись), и здесь мы предлагаем очерк на эту тему, написанный рукой самого Трунина. Надо сказать, что Владимир Иванович пишет «по памяти» – из-за проблем со зрением он практически не видит написанного текста, хотя почерк у него очень хорошо читаем – эпиграф на картинке написан его рукой. Из уважения к фронтовику, очерк публикуется как есть, редкие неровности и шероховатости оригинального текста только подчёркивают святое желание ветерана передать свой опыт читателям. Для более глубокого изучения вопроса рекомендуем ознакомиться с уже опубликованными на РУАНЕ материалами по Катынскому делу: видеозапись «Катынь. Интервю с В.И. Илюхиным», статьями «Ещё раз об уроках истории», «Где же настоящие соратники Ильюхина?», «Ответы на некоторые вопросы мыслящих». Не стреляйте в историю из пистолета. Она выстрелит в Вас из пушки Сейчас историю «пишут» люди, которые её не видели. И не знают, какая она, история, была. Спросите стариков, которые жили в то тяжёлое время. Они вам расскажут, как всё было на самом деле. Немного истории. В 1923-м году Адольф Гитлер написал и издал книгу «Майн Кампф» – «Моя борьба». Гитлер – участник первой Мировой войны, воевал против Французов и Англии. Германия проиграла первую Мировую Войну, капитулировала, была унижена, у неё отняли колонии, ограничили размер рейхсвера – армии, запретили иметь авиацию и танки. Вот тогда Адольф Гитлер предложил идею реванша. В книге «Майн Кампф» он выдвинул две идеи: германский народ – великий народ. Гитлер назвал немцев – арийцами – юберменшами, то есть сверхчеловеками, а другие народы он назвал унтерменшами – недочеловеками. Всех славян он обозначил термином недочеловеки. Территории стран, лежащих к востоку от Германии, он назвал термином «Лебенсраум» – «жизненное пространство». Сейчас этот термин никто не помнит и не употребляет. А я помню, потому что я читал журналы, газеты и книги, выпущенные в 20-х годах ХХ века. Эти две идеи Гитлер заложил в основу политики Германии 1930-х годов. Поляки, чехи, словаки, русские, украинцы, белорусы были объявлены низшей расой – недочеловеками. С этого всё и началось. Лето 1939 года В ночь на 31.08.1939 переодетые в польскую форму немцы-уголовники напали на германскую радиостанцию в городе Глейвиц на границе с Польшей. «Напавших поляков» эсэсовцы всех перестреляли. Германия объявила Польшу агрессором и, якобы, с целью защиты германской территории, с трёх сторон начала наступление на Варшаву. С востока Германии, с территории Восточной Пруссии и с территории Протектората Чехии и Моравии, которую немцы захватили в марте 1939-го года. Польша сопротивлялась всего две недели, с утра 01.09.39 и до 16.09.39. 15.09.39 польское правительство бежало через Румынию в Англию. Главнокомандующий польской армии маршал Рыдз-Смиглы бросил Варшаву на произвол судьбы. Польская армия прекратила сопротивление. Запомним этот факт. Немцы в ожидании того, что поляки будут защищать Варшаву, подготовили две дивизии переодетых в польскую форму украинцев для взятия Варшавы. Откуда у немцев оказались две дивизии украинцев? Вернёмся опять к истории. После окончания 1-й мировой войны по Версальскому договору Австро-Венгерская империя была разделена на части, на несколько государств. Была образована Польша, в состав которой была включена Галиция (Львовщина), которая всегда была частью Украины (примерно с 1230-х годов, ещё при князе Владимире Галицком). Так украинцы-галичане оказались на территории Польши. Поляки притесняли украинцев-галичан в 1920-х годах. От притеснений поляков украинцы бежали в Германию, в Германскую Силезию. Немцы их приняли у себя с дальним прицелом на случай войны с Польшей и Россией. Из этих молодых украинцев в 1930-х годах были сформированы на территории Германии две дивизии. Их одели в польскую форму, вооружили польским оружием и держали на случай войны с Польшей. Эти две дивизии украинцев, переодетых в польскую форму, предполагалось использовать при штурме Варшавы. Но польская армия была разгромлена за две недели без участия переодетых украинцев. Надо сказать, что в 1940-1941-х годах германская армия, за три недели разгромившая франко-английскую армию на Западном фронте (Во Франции и Бельгии), считалась непобедимой. В те два года Гитлер отдал директиву: оружие имеют право держать в руках только арийцы. Встал вопрос: что делать с двумя украинскими дивизиями? К этому вопросу мы вернёмся чуть позже. Как только немцы 1-го августа 1939 года напали на Польшу, то первыми на восток рванули польские евреи. Они-то знали, что стало с евреями в Германии. Успели перейти на советскую территорию 500 000 человек еврейского населения Польши. В Советский Союз успело перейти часть коренного польского населения (этнических поляков). Перешли польско-советскую границу и были интернированы примерно 320 000 польских офицеров, генералов и солдат. Вместе с ними бежали в СССР около 40-50 тыс. членов их семей. Запомним эти цифры и проследим их судьбу. Разместить, организовать жизнь 870 000 человек очень непросто. Расселяли их восточнее Москвы, армию восточнее Волги. Польские евреи понимали: если Гитлер разобьёт Красную Армию, то всем польским евреям будет конец. Представители польских евреев обратились к американскому президенту Франклину Делано Рузвельту с просьбой приютить их в США. Но американский конгресс и президент Рузвельт согласились принять на территорию США только 100 000 евреев. Эти 100 000 переехали в США через Африку. А 400 000 вынуждены были остаться на милость судьбы в СССР. Они оставались польскими гражданами на территории СССР до конца Второй мировой войны. Во время Великой Отечественной войны они жили в СССР, работали как все советские граждане, получали зарплату и продовольственные карточки, наравне с советскими гражданами. Гражданские поляки (не военные) также жили и работали в СССР и наравне с советскими гражданами обеспечивались продовольствием, медицинским облуживанием и культурой наравне с населением СССР. В 1946-м году все польские евреи и этнические поляки дружно уехали в новую Польшу. Это и понятно: Польша была всегда их Родиной. А вот с интернированными польскими военнослужащими было сложнее: советское правительство в 1940-м году предложило польским генералам и офицерам сформировать на территории СССР воинские части для освобождения родной им Польши от гитлеровской оккупации. Но большинство польских генералов и офицеров не согласилось на предложение советского правительства. Польский генерал Андерс увёл летом 1940 года 270 000 офицеров, солдат и генералов через Красноводск (Туркмения) в Иран и Ирак. Позднее они осели в Сирии и Ливане, где и сидели почти всю войну, не сделав ни одного выстрела для освобождения своей Родины Польши. Вот такая горькая история. А ведь почти год СССР их содержал, кормил, лечил и т.д. Ни одного польского военного в СССР пальцем не тронули. Они, в большинстве своём, спокойно уехали со своими семьями в тёплые страны Иран, Ирак, Сирию, Ливан. Но часть польских военнослужащих остались в СССР. Они прошли военную подготовку, были вооружены советским оружием, артиллерией, танками Т-34, самолётами и образовали Армию Войска Польского. Главнокомандующим Войска Польского стал генерал Рол Жимерский. 1-й армией Войска Польского командовал генерал Поплавский. Это были польские генералы патриоты. 16-го января 1945 года 1-я польская армия освободила столицу Польши Варшаву. Честь и слава польским патриотам генералам, офицерам и солдатам Войска Польского. Ни один гражданин Польши ничего плохого не может сказать о советских людях и советском правительстве. А теперь я расскажу читателям, что произошло с теми двумя несчастными украинскими дивизиями, одетыми немцами в польскую военную форму. Мне пришлось воевать в 1941 году осенью на Западном фронте, в ноябре 41-го года наш полк перебросили на Калининский фронт. Полк попал в самое остриё Калининского фронта под город Велиж. Это Витебское направление. Местность на Смоленщине и Витебщине пересечённая. Леса, овраги, речки. Сплошного фронта там не было. Везде были «окна» и «коридоры», как впрочем, и на всех фронтах. Так вот, через линию фронта ходили к немцам в тыл наши разведчики. С той стороны приходили наши партизаны. И те, и другие говорили, что осенью 1941-го года немцы недалеко от Катыни расстреливали польских военных. Место это было оцеплено немецкими эсэсовцами. Поэтому подробности этих расстрелов были очень скудные. Только что местные жители партизанам расскажут. Фронтовики знают, что такое «солдатское радио». Часто мы знали больше, чем знают генералы. Там, на острие Калининского фронта я пробыл всё лето 1942 года и хорошо запомнил, что там творилось. Летом 1943-го года войска Калининского фронта выбили немцев из района Смоленск-Витебск-Катынь и вышли к Днепру. Тогда-то местные жители и рассказали командованию фронта о расстрелах в Катынском лесу. В Катынь была послана советская чрезвычайная комиссия под руководством главного хирурга Красной Армии академика Бурденко. В работе комиссии принимали участие специалисты по судебно-медицинской экспертизе и иностранные журналисты, в том числе английские. Комиссия Бурденко установила, что погибшие в Катынском лесу были расстреляны из германских пистолетов Вальтер №2. Отверстия в черепах несчастных людей были от пуль калибра 9 мм. Патроны этого калибра были германского производства к пистолету Вальтер №2. Этими пистолетами вооружались только офицеры СС и гестапо. На фронте я видел оружие разных стран. Изображение Вальтер №2 читатель может посмотреть в приложении к «Советской России» за ноябрь или декабрь 2011 года. Там на снимке изображён немец, который стреляет из Вальтера №2. На вооружении Красной армии было стрелковое оружие калибра 7,62 мм. Другого калибра в СССР не было. Наше государство не могло позволить себе оружие двух или более калибров. В Красной Армии и в частях НКВД на вооружении были револьверы Наган и пистолет ТТ. Они имеют калибр пуль 7,62 мм. Наши автоматы ППД, ППШ, ППС имеют тот же патрон, что и пистолет ТТ (Тульский Токарева). Все винтовки: Мосина образца 1891 года, наша винтовка образца 1930 года, СВТ (Токарева), СКС (самозарядка Симонова) имеют также калибр 7,62 мм. Других калибров у нас не было. В захоронениях Катыни найдены пули и гильзы германского производства. Мундиры на расстрелянных, как установила комиссия, были сшиты из ткани германского производства, на германских швейных машинках, которые дают швы не такие, какие дают польские швейные машинки. Да и мундиры на телах несчастных расстрелянных были скроены по германским лекалам. Судмедэксперты комиссии Бурденко установили, что люди расстреляны были осенью 1941 года. Судмедэкспертов не обманешь. Акты расследования комиссии Бурденко были опубликованы в наших газетах летом 1943 года. Смотрите газеты: Правда, Известия. Я эти газеты сам читал. Верить словам министра пропаганды гитлеровского рейха Геббельса нельзя. Помните его слова, сказанные по поводу казней: «Чем чудовищнее ложь, тем скорее в неё поверят». Возможно, что в Катыни захоронены и настоящие пленные польские офицеры, которые попали в плен к немцам в начале сентября 1939 года под Познанью и Лодзью. Жаль их и тех несчастных украинцев, что погибли в Катыни по приказу Гитлера. Жаль мне и польского кинорежиссёра пана Анджея Вайды, снявшего фильм «Катынь», который показывали по НТВ в конце 2011 года. В фильме есть кадр, в котором показано, как кинорежиссёр пан Вайда прикладывает металлическую линейку к черепу расстрелянного, с целью измерить диаметр отверстия от пули, но пан Вайда вслух не сказал, от какой пули отверстие, от пули калибра 9 мм или от пули калибра 7,62 мм. Это остаётся на его совести. Придёт время, и ему, пану Вайде, всё это вспомнится. Уж он-то мог посмотреть протоколы комиссии Бурденко. Мог покопаться в архиве Геббельса. Мне жаль и польскую делегацию, которая летела в Катынь и разбилась около Смоленска в 2010 году. Как людей, мне их жалко. Всё-таки там были и польские священники, они-то, чем виноваты. Но, видно, боженька указал на грех высокопоставленных польских панов. И российские государственные деятели покривили душой. Не стыдно им? Теперь России придётся выплачивать десятки миллиардов долларов или евро за криводушие высокопоставленных чиновников. Мне жаль нашего президента Путина Владимира Владимировича и премьер-министра Медведева Анатолия Дмитриевича. Они дали обмануть себя бесстыжим их помощникам и журналистам. Уже товарищи Путина по КГБ могли докопаться до протоколов Бурденко. Не могу понять и панов поляков. Они совсем не хотят помнить, что за освобождение Польши от гитлеровского фашизма в землю легли 650 000 советских (читай русских) красноармейцев и командиров. Паны поляки не помнят, что в 1944 и 1945 годах Советская русская страна помогла панам продовольствием, русские построили в Новой Гуте металлургический комбинат, тракторный завод «Урсус», авиазавод. А паны клевещут на нас за погибших от пуль СС и гестапо. Скоро России не станет. России осталось жить считанные годы. А ведь панам придётся отдавать немцам назад Померанию (Поморье), Силезию и Данциг (Гданьск). И границу с Германией придётся отодвигать поближе к Варшаве, потому что русских уже не будет. Пан Вайда и правители Польши забыли, что в 1920 году Польша захватила всю Правобережную Украину по Днепру. Пан Юзеф Пилсудский уморил голодом и болезнями 120 000 русских красноармейцев и командиров только за то, что они освободили от панской армии захватчиков часть Российского государства, правобережную Украину. Неужто во всей Польше не найдётся ни одного журналиста, который не докопается до протоколов комиссии Бурденко? И не восстановит истину? Что касается письма наркома внутренних дел Берии Л.П. в Политбюро с предложением расстрелять в 1940-м году пленных поляков, российские эксперты установили, что вторая половина письма Берии напечатана в 1993 году по указанию Б.Н. Ельцина на бумаге, выпуска 1993 года, а не 1940-го, и совсем на другой печатной машинке. Эксперты это установили и заключение экспертизы не подписали. Честь экспертам оказалась дороже лжи и денег. Доброго вам здоровья и ясного ума, читатели. Участник Великой Отечественной войны с июня 1941 года по март 1945 года, Трунин Владимир Иванович, Западный, Калининский и Ленинградский фронты. Письмо написано по просьбе русских граждан-патриотов. 9 мая 2012 г. Р.S. Только в наших руках, в наших силах отдать долг поколению Победителей, действовать так, чтобы у фронтовиков не возникало мыслей о гибели России. «Побеждали мы прежде, победим и теперь» – пусть эти слова, написанные для русских людей прекрасным писателем Иваном Дроздовым, окажутся пророческими. Антон Бурмистров, 02 июня 2012 http://via-midgard.info/news/in_midgard/23040-katyn-nagromozhdenie-lzhi.html
Ответов - 15
Магаданец: Дабы не было инсинуаций, приведу также http://katyn.chat.ru/rspeccom.htm СООБЩЕНИЕ Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу военнопленных польских офицеров Постановлением Чрезвычайной Государственной Комиссии по установлению и расследованию злодеяний немецко-фашистских захватчиков и их сообщников была создана Специальная Комиссия по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ Смоленска) военнопленных польских офицеров. В состав Комиссии вошли: член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Н. Н. Бурденко (председатель Комиссии), член Чрезвычайной Государственной Комиссии академик Алексей Толстой, член Чрезвычайной Государственной Комиссии Митрополит Николай, председатель Всеславянского Комитета генерал-лейтенант Гундоров А. С.; председатель Исполкома Союза обществ Красного Креста и Красного Полумесяца Колесников С. А., Народный Комиссар просвещения РСФСР академик Потемкин В. П., начальник Главного Военно-Санитарного Управления Красной Армии генерал-полковник Смирнов Е. И., председатель Смоленского облисполкома Мельников Р. Е. Для выполнения поставленной перед нею задачи Комиссия привлекла для участия в своей работе следующих судебно-медицинских экспертов: главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР директора Научно-Исследовательского института судебной медицины Прозоровского В. И., заведующего кафедрой судебной медицины 2-го Московского медицинского института доктора медицинских наук Смольянинова В. М., ст. научного сотрудника Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР Семеновского П. С., ст. научного сотрудника Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР доцента Швайкову М. Д., гл. патолога фронта майора медицинской службы профессора Выропаева Д. Н. В распоряжении Специальной Комиссии находился обширный материал, представленный членом Чрезвычайной Государственной Комиссии академиком Н. Н. Бурденко, его сотрудниками и судебно-медицинскими экспертами, которые прибыли в гор. Смоленск 26 сентября 1943 года, немедленно после его освобождения и провели предварительное изучение и расследование обстоятельств всех учиненных немцами злодеяний. Специальная Комиссия проверила и установила на месте, что на 15-ом километре от гор. Смоленска по Витебскому шоссе в районе Катынского леса, именуемом "Козьи Горы", в 200-х метрах от шоссе на юго-запад по направлению к Днепру, находятся могилы, в которых зарыты военнопленные поляки, расстрелянные немецкими оккупантами. По распоряжению Специальной Комиссии и в присутствии всех членов Специальной Комиссии и судебно-медицинских экспертов могилы были вскрыты. В могилах обнаружено большое количество трупов в польском военном обмундировании. Общее количество трупов по подсчету судебно-медицинских экспертов достигает 11 тысяч. Судебно-медицинские эксперты произвели подробное исследование извлеченных трупов и тех документов и вещественных доказательств, которые были обнаружены на трупах и в могилах. Одновременно со вскрытием могил и исследованием трупов Специальная Комиссия произвела опрос многочисленных свидетелей из местного населения, показаниями которых точно устанавливаются время и обстоятельства преступлений, совершенных немецкими оккупантами. Из показаний свидетелей выясняется следующее: Катынский лес Издавна Катынский лес был излюбленным местом, где население Смоленска обычно проводило праздничный отдых. Окрестное население пасло скот в Катынском лесу и заготовляло для себя топливо. Никаких запретов и ограничений доступа в Катынский лес не существовало. Такое положение в Катынском лесу существовало до самой войны. Еще летом 1941 г. в этом лесу находился пионерский лагерь Промстрахкассы, который был свернут лишь в июле 1941 г. С захватом Смоленска немецкими оккупантами в Катынском лесу был установлен совершенно иной режим. Лес стал охраняться усиленными патрулями; во многих местах появились надписи, предупреждавшие, что лица, входящие в лес без особого пропуска, подлежат расстрелу на месте. Особенно строго охранялась та часть Катынского леса, которая именовалась "Козьи Горы", а также территория на берегу Днепра, где, на расстоянии 700 метров от обнаруженных могил польских военнопленных, находилась дача ≈ дом отдыха Смоленского Управления НКВД. По приходе немцев в этой даче расположилось немецкое учреждение, именовавшееся: "Штаб 537-го строительного батальона". Военнопленные поляки в районе Смоленска Специальной Комиссией установлено, что до захвата немецкими оккупантами Смоленска в западных районах области на строительстве и ремонте шоссейных дорог работали польские военнопленные офицеры и солдаты. Размещались эти военнопленные поляки в трех лагерях особого назначения, именовавшихся: лагери ╧ 1-ОН, ╧ 2-ОН и ╧ 3-ОН, на расстоянии от 25 до 45 км. на запад от Смоленска. Показаниями свидетелей и документальными материалами установлено, что после начала военных действий, в силу сложившейся обстановки, лагери не могли быть своевременно эвакуированы, и все военнопленные поляки, а также часть охраны и сотрудников лагерей попали в плен к немцам. Допрошенный Специальной Комиссией быв. нач. лагеря ╧ 1-ОН майор государственной безопасности Ветошников В. М. показал: ...Я ожидал приказа о ликвидации лагеря, но связь со Смоленском прервалась. Тогда я сам с несколькими сотрудниками выехал в Смоленск для выяснения обстановки. В Смоленске я застал напряженное положение. Я обратился к нач. движения Смоленского участка Западной ж. д. т. Иванову с просьбой обеспечить лагерь вагонами для вывоза военнопленных поляков. Но т. Иванов ответил, что рассчитывать на получение вагонов я не могу. Я пытался связаться также с Москвой для получения разрешения двинуться пешим порядком, но мне это не удалось. К этому времени Смоленск уже был отрезан от лагеря и что стало с военнопленными поляками и оставшейся в лагере охраной - я не знаю. Замещавший в июле 1941 г. начальника движения Смоленского участка Западной ж. д. инженер Иванов С. В. показал Специальной Комиссии: Ко мне в отделение обращалась администрация лагерей для польских военнопленных, чтобы получить вагоны для отправки поляков, но свободных вагонов у нас не было. Помимо того, подать вагоны на трассу Гусино, где было больше всего военнопленных поляков, мы не могли, так как эта дорога уже находилась под обстрелом. Поэтому мы не могли выполнить просьбу администрации лагерей. Таким образом, военнопленные поляки остались в Смоленской области. Нахождение польских военнопленных в лагерях Смоленской обл. подтверждается показаниями многочисленных свидетелей, которые видели этих поляков близ Смоленска в первые месяцы оккупации до сентября м-ца 1941 г. включительно. Свидетельница Сашнева Мария Александровна, учительница начальной школы дер. Зеньково, рассказала Специальной Комиссии о том, что в августе м-це 1941 г. она приютила у себя в доме в дер. Зеньково бежавшего из лагеря военнопленного поляка. ...Поляк бьп в польской военной форме, которую я сразу узнала, так как в течение 1940≈41 г.г. видела на шоссе группы военнопленных поляков, которые под конвоем вели какие-то работы на шоссе... Поляк меня заинтересовал потому, что, как выяснилось, он до призыва на военную службу был в Польше учителем начальной школы. Так как я сама окончила педтехникум и готовилась быть учительницей, то потому и завела с ним разговор. Он рассказал мне, что окончил в Польше учительскую семинарию, а затем учился в какой-то военной школе и был подпоручиком запаса. С начала военных действий Польши с Германией он был призван на действительную службу, находился в Брест-Литовске, где и попал в плен к частям Красной Армии... Больше года он находился в лагере под Смоленском. Когда пришли немцы, они захватили польский лагерь, установили в нем жесткий режим. Немцы не считали поляков за людей, всячески притесняли и издевались над ними. Были случаи расстрела поляков ни за что. Тогда он решил бежать. Рассказывая о себе, он сказал, что жена его также учительница, что у него есть два брата и две сестры... Уходя на другой день, поляк назвал свою фамилию, которую Сашнева записала в книге. В представленной Сашневой Специальной Комиссии книге "Практические занятия по естествознанию" Ягодовского на последней странице имеется запись: "Лоек Юзеф и Софья. Город Замостье улица Огродная дом╧ 25". В опубликованных немцами списках под ╧ 3796 Лоек Юзеф, лейтенант, значится, как расстрелянный на "Козьих Горах" в Катынском лесу весной 1940 г. Таким образом, по немецкому сообщению получается, что Лоек Юзеф был расстрелян за год до того, как его видела свидетельница Сашнева. Свидетель Даниленков Н. В., крестьянин колхоза "Красная Заря" Катынского сельсовета, показал: В 1941 г. в августе ≈ сентябре м-це, когда пришли немцы, я встречал поляков, работающих на шоссе группами по 15≈20 чел. Такие же показания дали свидетели: Солдатенков ≈ быв, староста дер. Борок, Колачев А. С. ≈ врач Смоленска, Оглоблин А. П. ≈ священник, Сергеев Т. И. ≈ дорожный мастер, Смирягин П. А. ≈ инженер, Московская А. М. ≈ жительница Смоленска, Алексеев А. М. ≈ председатель колхоза дер. Борок, Куцев И. В. ≈ водопроводный техник, Городецкий В. П. ≈ священник, Базекина А. Т. ≈ бухгалтер, Ветрова Е. В. ≈ учительница, Савватеев И. В. ≈ дежурный по ст. Гнездово и другие. Облавы на польских военнопленных Наличие военнопленных поляков осенью 1941 г. в районах Смоленска подтверждается также фактом проведения немцами многочисленных облав на этих военнопленных, бежавших из лагерей. Свидетель Картошкин И. М., плотник, показал: Военнопленных поляков осенью 1941 г. немцы искали не только в лесах, но и привлекалась полиция для ночных обысков в деревнях. Быв. староста дер. Новые Батеки Захаров М. Д. показал, что осенью 1941 г. немцы усиленно "прочесывали" деревни и леса в поисках польских военнопленных. Свидетель Даниленков Н. В., крестьянин колхоза "Красная Заря", показал: У нас производились специальные облавы по розыску бежавших из-под стражи военнопленных поляков. Такие обыски два или три раза были в моем доме. После одного обыска я спросил старосту Сергеева Константина ≈ кого ищут в нашей деревне. Сергеев сказал, что прибыл приказ из немецкой комендатуры, по которому во всех без исключения домах должен быть произведен обыск, так как в нашей деревне скрываются военнопленные поляки, бежавшие из лагеря. Через некоторое время обыски прекратились. Свидетель Фатьков Т. Е., колхозник, показал: Облавы по розыску пленных поляков производились несколько раз. Это было в августе ≈ сентябре 1941 года. После сентября 1941 г. такие облавы прекратились и больше никто польских военнопленных не видел. Расстрелы военнопленных поляков Упомянутый выше "Штаб 537 строительного батальона", помещавшийся на даче в "Козьих Горах", не производил никаких строительных работ. Деятельность его была тщательно законспирирована. Чем на самом деле занимался этот "штаб", показали многие свидетели, в том числе свидетельницы: Алексеева А. М., Михайлова О. А. и Конаховская 3. П. ≈ жительницы дер. Борок Катынского с/с. По распоряжению немецкого коменданта поселка Катынь они были направлены старостой деревни Борок ≈ Солдатенковым В. И. ≈ для работы по обслуживанию личного состава "штаба" на упомянутой даче. По прибытии в "Козьи Горы" им через переводчика был поставлен ряд ограничений: было запрещено вовсе удаляться от дачи и ходить в лес, заходить без вызова и без сопровождения немецких солдат в комнаты дачи, оставаться в расположении дачи в ночное время. Приходить и уходить на работу разрешалось по строго определенному пути и только в сопровождении солдат. Это предупреждение было сделано Алексеевой, Михайловой и Конаховской через переводчика непосредственно самим начальником немецкого учреждения, оберст-лейтенантом Арнесом, который для этой цели поодиночке вызывал их к себе. По вопросу о личном составе "штаба" Алексеева А. М. показала: На даче в "Козьих Горах" постоянно находилось около 30 немцев, старшим у них был оберст-лейтенант Арнес, его адьютантом являлся обер-лейтенант Рекст. Там находились также лейтенант Хотт, вахмистр Люмерт, унтер-офицер по хозяйственным делам Розе, его помощник Изике, обер-фельдфебель Греневский, ведавший электростанцией, фотограф обер-ефрейтор, фамилию которого я не помню, переводчик из немцев Поволжья, имя его кажется Иоганн, но мы его называли Иваном, повар немец Густав и ряд других, фамилии и имена которых мне неизвестны. Вскоре после своего поступления на работу Алексеева, Михайлова и Конаховская стали замечать, что на даче совершаются "какие-то темные дела". Алексеева А. М. показала: ...Переводчик Иоганн, от имени Арнеса, нас несколько раз предупреждал о том, что мы должны "держать язык за зубами" и не болтать о том, что видим и слышим на даче. Кроме того, я по целому ряду моментов догадывалась, что на этой даче немцы творят какие-то темные дела... В конце августа и большую часть сентября месяца 1941 года на дачу в "Козьи Горы" почти ежедневно приезжало несколько грузовых машин. Сначала я не обратила на это внимания, но потом заметила, что всякий раз, когда на территорию дачи заезжали эти машины, они предварительно на полчаса, а то и на целый час, останавливались где-то на проселочной дороге, ведущей от шоссе к даче. Я сделала такой вывод потому, что шум машин через некоторое время после заезда их на территорию дачи утихал. Одновременно с прекращением шума машин начиналась одиночная стрельба. Выстрелы следовали один за другим через короткие, но, примерно, одинаковые промежутки времени. Затем стрельба стихала, и машины подъезжали к самой даче. Из машин выходили немецкие солдаты и унтер-офицеры. Шумно разговаривая между собой, они шли мыться в баню, после чего пьянствовали. Баня в эти дни всегда топилась. В дни приезда машин на дачу прибывали дополнительно солдаты из какой-то немецкой воинской части. Для них специально ставились койки в помещении солдатского казино, организованного в одной из зал дачи. В эти дни на кухне готовилось большое количество обедов, а к столу подавалась удвоенная порция спиртных напитков. Незадолго до прибытия машин на дачу эти солдаты с оружием уходили в лес, очевидно к месту остановки машин, так как через полчаса или через час возвращались на этих машинах вместе с солдатами, постоянно жившими на даче. Я, вероятно, не стала бы наблюдать и не заметила бы, как затихает и возобновляется шум прибывающих на дачу машин, если бы каждый раз, когда приезжали машины, нас (меня, Конаховскую и Михайлову) не загоняли на кухню, если мы находились в это время на дворе у дачи, или же не выпускали из кухни, если мы находились на кухне. Это обстоятельство, а также то, что я несколько раз замечала следы свежей крови на одежде двух ефрейторов, заставило меня внимательно присмотреться за тем, что происходило на даче. Тогда я и заметила странные перерывы в движении машин, их остановки в лесу. Я заметила также, что следы крови были на одежде одних и тех же людей ≈ двух ефрейторов. Один из них был высокий, рыжий, другой ≈ среднего роста, блондин. Из всего этого я заключала, что немцы на машине привозили на дачу людей и их расстреливали. Я даже приблизительно догадывалась, где это происходило, так как, приходя и уходя с дачи, я замечала недалеко от дороги в нескольких местах свеженабросанную землю. Площадь, занятая этой свеженабросанной землей, ежедневно увеличивалась в длину. С течением времени земля в этих местах приняла свой обычный вид. На вопрос Специальной Комиссии, что за люди расстреливались в лесу близ дачи, Алексеева ответила, что расстреливались военнопленные поляки, и в подтверждение своих слов рассказала следующее: Были дни, когда машины на дачу не прибывали, а тем не менее солдаты уходили с дачи в лес, оттуда слышалась частая одиночная стрельба. По возвращении солдаты обязательно шли в баню и затем пьянствовали. И вот был еще такой случай. Я как-то задержалась на даче несколько позже обычного времени. Михайлова и Конаховская уже ушли. Я еще не успела закончить своей работы, ради которой осталась, как неожиданно пришел солдат и сказал, что я могу уходить. Он при этом сослался на распоряжение Розе. Он же проводил меня до шоссе. Когда я отошла по шоссе от поворота на дачу метров 150≈200, я увидела, как по шоссе шла группа военнопленных поляков человек 30 под усиленным конвоем немцев. То, что это были поляки, я знала потому, что еще до начала войны, а также и некоторое время после прихода немцев, я встречала на шоссе военнопленных поляков, одетых в такую же форму, с характерными для них четырехугольными фуражками. Я остановилась у края дороги, желая посмотреть, куда их ведут, и увидела, как они свернули у поворота к нам на дачу в "Козьи Горы". Так как к этому времени я уже внимательно наблюдала за всем происходящим на даче, я заинтересовалась этим обстоятельством, вернулась по шоссе несколько назад и, укрывшись в кустах у обочины дороги, стала ждать. Примерно через минут 20 или 30 я услышала характерные, мне уже знакомые, одиночные выстрелы. Тогда мне стало все ясно, и я быстро пошла домой. Из этого факта я также заключила, что немцы расстреливали поляков, очевидно, не только днем, когда мы работали на даче, но и ночью в наше отсутствие. Мне это тогда стало понятно еще и потому, что я вспомнила случай, когда весь живший на даче состав офицеров и солдат, за исключением часовых, просыпался поздно, часам к 12 дня. Несколько раз о прибытии поляков в "Козьи Горы" мы догадывались по напряженной обстановке, которая царила в это время на даче... Весь офицерский состав уходил из дачи, в здании оставалось только несколько караульных, а вахмистр беспрерывно проверял посты по телефону... Михайлова О. А. показала: В сентябре месяце 1941 года в лесу "Козьи Горы" очень часто раздавалась стрельба. Сначала я не обращала внимания на подъезжавшие к нашей даче грузовые автомашины, крытые с боков и сверху, окрашенные в зеленый цвет, всегда сопровождавшиеся унтер-офицерами. Затем я заметила, что эти машины никогда не заходят в наш гараж и в то же время не разгружаются. Эти грузовые автомашины приезжали очень часто, особенно в сентябре 1941 года. Среди унтер-офицеров, которые всегда ездили в кабинах рядом с шоферами, я стала замечать одного высокого с бледным лицом и рыжими волосами. Когда эти машины подъезжали к даче, то все унтер-офицеры, как по команде, шли в баню и долго в ней мылись, после чего сильно пьянствовали на даче. Однажды этот высокий, рыжий немец, выйдя из машины, направился в кухню и попросил воды. Когда он пил из стакана воду, я увидела кровь на обшлаге правого рукава его мундира. Михайлова О. А. и Конаховская 3. П. один раз лично видели, как были расстреляны два военнопленных поляка, очевидно бежавшие от немцев и затем пойманные. Михайлова об этом показала: Однажды, как обычно, я и Конаховская работали на кухне и услышали недалеко отдачи шум. Выйдя за дверь, мы увидели двух военнопленных поляков, окруженных немецкими солдатами, что-то разъяснявшими унтер-офицеру Розе, затем к ним подошел оберст-лейтенант Арнес и что-то сказал Розе. Мы спрятались в сторону, так как боялись, что за проявленное любопытство Розе нас изобьет. Но нас все-таки заметили, и механик Глиневский, по знаку Розе, загнал нас на кухню, а поляков повел в сторону от дачи. Через несколько минут мы услышали выстрелы. Вернувшиеся вскоре немецкие солдаты и унтер-офицер Розе оживленно разговаривали. Я и Конаховская, желая выяснить, как поступили немцы с задержанными поляками, снова вышли на улицу. Одновременно с нами вышедший через главный вход дачи адьютант Арнеса по-немецки что-то спросил Розе, на что последний также по-немецки ответил: "Все в порядке". Эти слова я поняла, так как их немцы часто употребляли в разговорах между собой. Из всего происшедшего я заключила, что эти два поляка расстреляны. Аналогичные показания по этому вопросу дала также Конаховская 3. П. Напуганные тем, что происходило на даче, Алексеева, Михайлова и Конаховская решили под каким-нибудь удобным предлогом оставить работу на даче. Воспользовавшись снижением им "зарплаты" с 9 марок до 3-х марок в месяц в начале января 1942 г., по предложению Михайловой, они не вышли на работу. За ними в тот же день вечером приехали на машине, привезли на дачу и в наказание посадили в холодную ≈ Михайлову на 8 суток, а Алексееву и Конаховскую на 3-е суток. После того, как они отсидели этот срок, их всех уволили. За время своей работы на даче Алексеева, Михайлова и Конаховская боялись делиться друг с другом своими наблюдениями обо всем том, что на даче происходило. Лишь будучи арестованными, сидя в холодной, ночью они поделились об этом. Михайлова на допросе от 24 декабря 1943 года показала: Здесь мы впервые поговорили откровенно о том, что делается на даче. Я рассказала все, что знала, но оказалось, что и Конаховская и Алексеева также знали все эти факты, но тоже, как и я, боялись говорить мне об этом. Тут же я узнала о том, что немцы в "Козьих Горах" расстреливали именно польских военнопленных, так как Алексеева рассказала, что она однажды осенью 1941 года шла с работы и лично видела, как немцы загоняли в лес "Козьи Горы" большую группу военнопленных поляков, а затем слышала в этом месте стрельбу. Аналогичные показания об этом дали также Алексеева и Конаховская. Сопоставив свои наблюдения, Алексеева, Михайлова и Конаховская пришли к твердому убеждению, что в августе и сентябре месяцах 1941 года на даче в "Козьих Горах" немцами производились массовые расстрелы военнопленных поляков. Показания Алексеевой подтверждаются показаниями ее отца ≈ Алексеева Михаила, которому она еще в период своей работы на даче осенью 1941 года рассказывала о своих наблюдениях по поводу творимых немцами на даче дел. Она мне долго ничего не говорила, показал Алексеев Михаил, только приходя домой жаловалась, что на даче работать страшно и она не знает, как ей оттуда вырваться. Когда я ее спрашивал, почему ей страшно, она говорила, что в лесу очень часто слышится стрельба. Однажды, придя домой, она сказала мне по секрету, что в лесу "Козьи Горы" немцы расстреливают поляков. Выслушав дочь, я ее очень строго предупредил, чтобы она больше никому об этом не рассказывала, иначе узнают немцы и пострадает вся наша семья. Показания о приводе на "Козьи Горы" военнопленных поляков небольшими группами в 20≈30 человек, под охраной 5≈7 немецких солдат, дали и другие свидетели, допрошенные Специальной Комиссией: Киселев П. Г. ≈ крестьянин хутора "Козьи Горы", Кривозерцев М. Г. ≈ плотник станции Красный Бор в Катынском лесу, Иванов С. В. ≈ быв. нач. ст. Гнездово в районе Катынского леса, Савватеев И. В. ≈ дежурный по той же станции, Алексеев А. М. ≈ председатель колхоза дер. Борок, Оглоблин А. П. ≈ священник Купринской церкви и др. Эти свидетели слышали и выстрелы, раздававшиеся из леса на "Козьих Горах". Особо важное значение для выяснения того, что происходило на даче в "Козьих Горах" осенью 1941 г., имеют показания профессора астрономии, директора обсерватории в Смоленске ≈ Базилевского Б. В. Профессор Базилевский в первые дни оккупации немцами Смоленска был насильно назначен ими зам. начальника города (бургомистра), а начальником города был назначен адвокат Меньшагин Б. Г., впоследствии ушедший вместе с ними, предатель, пользовавшийся особым доверием у немецкого командования и в частности у коменданта Смоленска фон-Швеца. В начале сентября 1941 г. Базилевский обратился с просьбой к Меньшагину ходатайствовать перед комендантом фон-Швец об освобождении из лагеря военнопленных ╧ 126 педагога Жиглинского. Выполняя эту просьбу, Меньшагин обратился к фон-Швецу и, затем, передал Базилевскому, что его просьба не может быть удовлетворена, так как по словам фон-Швеца "получена директива из Берлина, предписывающая неукоснительно проводить самый жестокий режим в отношении военнопленных, не допуская никаких послаблений в этом вопросе". Я невольно возразил, показал свидетель Базилевский: "Что же может быть жестче существующего в лагере режима?" Меныпагин странно посмотрел на меня и, наклонившись ко мне, тихо ответил: "Может быть! Русские, по крайней мере, сами будут умирать, а вот военнопленных поляков предложено просто уничтожить". "Как так? Как это понимать?" - воскликнул я. "Понимать надо в буквальном смысле. Есть такая директива из Берлина", ≈ ответил Меньшагин и тут же попросил меня "ради всего святого" никому об этом не говорить. Недели через две после описанного выше разговора с Меньшагиным я, будучи снова у него на приеме, не удержался и спросил: "Что слышно о поляках?" Меньшагин помедлил, а потом все же ответил: "С ними уже покончено. Фон-Швец сказал мне, что они расстреляны где-то недалеко от Смоленска". Видя мою растерянность, Меньшагин снова предупредил меня о необходимости держать это дело в строжайшем секрете и затем стал "объяснять" мне линию поведения немцев в этом вопросе. Он сказал, что расстрел поляков является звеном в общей цепи проводимой Германией антипольской политики, особенно обострившейся в связи с заключением русско-польского договора. Базилевский также рассказал Специальной Комиссии о своей беседе с зондер-фюрером 7-го отдела немецкой комендатуры Гиршфельдом ≈ прибалтийским немцем, хорошо говорящим по-русски: Гиршфёльд с циничной откровенностью заявил мне, что исторически доказана вредность поляков и их неполноценность, а потому уменьшение населения Польши послужит удобрением почвы и создаст возможность для расширения "жизненного пространства Германии". В этой связи Гиршфёльд с бахвальством рассказал, что в Польше интеллигенции не осталось совершенно, так как она повешена, расстреляна и заключена в лагери. Показания Базилевского подтверждены опрошенным Специальной Комиссией свидетелем ≈ профессором физики Ефимовым И. Е., которому Базилевский тогда же осенью 1941 г. рассказал о своем разговоре с Меньшагиным. Документальным подтверждением показаний Базилевского и Ефимова являются собственноручные записи Меньшагина, сделанные им в своем блокноте. Этот блокнот, содержащий в себе 17 неполных страниц, был обнаружен в делах Городского Управления Смоленска после его освобождения Красной Армией. Принадлежность указанного блокнота Меньшагину и его почерк удостоверены как показаниями Базилевского, хорошо знающего почерк Меньшагина, так и графологической экспертизой. Судя по имеющимся в блокноте датам, его содержание относится к периоду от первых дней августа 1941 года до ноября того же года. В числе различных заметок по хозяйственным вопросам (о дровах, об электроэнергии, торговле и проч.) имеется ряд записей, сделанных Меньшагиным, очевидно, для памяти, как указания немецкой комендатуры Смоленска. Из этих записей достаточно четко вырисовывается круг вопросов, которыми занималось Управление города, как орган, выполнявший все указания немецкого командования. На первых трех страницах блокнота подробно изложены порядок организации еврейского "гетто" и система репрессий, которые должны к евреям применяться. На странице 10-й, помеченной 15 августа 1941 года, значится: "Всех бежавших поляков военнопленных задерживать и доставлять в комендатуру". На странице 15-ой (без даты) записано: "Ходят ли среди населения слухи о расстреле польских военнопленных в Коз. гор. (Умнову) ". Из первой записи явствует, во-первых, что 15 августа 1941 года военнопленные поляки еще находились в районе Смоленска и, во-вторых, что они арестовывались немецкими властями. Вторая запись свидетельствует о том, что немецкое командование, обеспокоенное возможностью проникновения слухов о совершенном им преступлении в среду гражданского населения, специально давало указания о проверке этого своего предположения. Умнов, который упоминается в записи, был начальником русской полиции Смоленска в первые месяцы его оккупации.
Магаданец: Возникновение немецкой провокации Зимой 1942≈43 гг. общая военная обстановка резко изменилась не в пользу немцев. Военная мощь Советского Союза все усиливалась, единение СССР с союзниками крепло. Немцы решили пойти на провокацию, использовав для этой цели злодеяния, совершенные ими в Катынском лесу, и приписав их органам Советской власти. Этим они рассчитывали поссорить русских с поляками и замести следы своего преступления. Священник села Куприно Смоленского р-на А. П. Оглоблин показал: ...После Сталинградских событий, когда немцы почувствовали неуверенность, они подняли это дело. Среди населения пошли разговоры, что "немцы свои дела поправляют". Приступив к подготовке катынской провокации, немцы, в первую очередь, занялись поисками "свидетелей", которые могли бы под воздействием уговоров, подкупа или угроз дать нужные немцам показания. Внимание немцев привлек проживавший на своем хуторе ближе всех к даче в "Козьих Горах" крестьянин Киселев Парфен Гаврилович, 1870 года рождения. Киселева вызвали в гестапо еще в конце 1942 года и, угрожая репрессиями, требовали от него дать вымышленные показания о том, что ему, якобы, известно, как весной 1940 года большевики на даче УНКВД в "Козьих Горах" расстреляли военнопленных поляков. Об этом Киселев показал: Осенью 1942 года ко мне домой пришли два полицейских и предложили явиться в гестапо на станцию Гнездово. В тот же день я пошел в гестапо, которое помещалось в двухэтажном доме рядом с железнодорожной станцией. В комнате, куда я зашел, находились немецкий офицер и переводчик. Немецкий офицер, через переводчика, стал расспрашивать меня ≈ давно ли я проживаю в этом районе, чем занимаюсь и каково мое материальное положение. Я рассказал ему, что проживаю на хуторе в районе "Козьих Гор" с 1907 года и работаю в своем хозяйстве. О своем материальном положении я сказал, что приходится испытывать трудности, так как сам я в преклонном возрасте, а сыновья на войне. После непродолжительного разговора на эту тему офицер заявил, что, по имеющимся в гестапо сведениям, сотрудники НКВД в 1940 году в Катынском лесу на участке "Козьих Гор" расстреляли польских офицеров, и спросил меня ≈ какие я могу дать по этому вопросу показания. Я ответил, что вообще никогда не слыхал, чтобы НКВД производило расстрелы в "Козьих Горах", да и вряд ли это возможно, объяснил я офицеру, так как "Козьи Горы" совершенно открытое многолюдное место и, если бы там расстреливали, то об этом бы знало все население близлежащих деревень. Офицер ответил мне, что я все же должен дать такие показания, так как это, якобы, имело место. За эти показания мне было обещано большое вознаграждение. Я снова заявил офицеру, что ничего о расстрелах не знаю и что этого вообще не могло быть до войны в нашей местности. Несмотря на это, офицер упорно настаивал, чтобы я дал ложные показания. После первого разговора, о котором я уже показал, я был вторично вызван в гестапо лишь в феврале 1943 года. К этому времени мне было известно о том, что в гестапо вызывались и другие жители окрестных деревень и что от них также требовали такие показания, как и от меня. В гестапо тот же офицер и переводчик, у которых я был на первом допросе, опять требовали от меня, чтобы я дал показания о том, что являлся очевидцем расстрела польских офицеров, произведенного, якобы, НКВД в 1940 г. Я снова заявил офицеру гестапо, что это ложь, так как до войны ни о каких расстрелах ничего не слышал и что ложных показаний давать не стану. Но переводчик не стал меня слушать, взял со стола написанный от руки документ и прочитал его. В нем было сказано, что я, Киселев, проживая на хуторе в районе "Козьих Гор", сам видел, как в 1940 году сотрудники НКВД расстреливали польских офицеров. Прочитав этот документ, переводчик предложил мне его подписать. Я отказался это сделать. Тогда переводчик стал понуждать меня к этому бранью и угрозами. Под конец он заявил: "Или вы сейчас же подпишите, или мы вас уничтожим. Выбирайте!" Испугавшись угроз, я подписал этот документ, решив, что на этом дело кончится. В дальнейшем, после того как немцы организовали посещение катынских могил различными "делегациями", Киселева заставили выступить перед прибывшей "польской делегацией". Киселев, забыв содержание подписанного в гестапо протокола, спутался и под конец отказался говорить. Тогда гестапо арестовало Киселева и, нещадно избивая его в течение полутора месяцев, вновь добилось от него согласия на "публичные выступления". Об этом Киселев показал: В действительности получилось не так. Весной 1943 года немцы оповестили о том, что ими в Катынском лесу в районе "Козьих Гор" обнаружены могилы польских офицеров, якобы расстрелянных органами НКВД в 1940 году. Вскоре после этого ко мне в дом пришел переводчик гестапо и повел меня в лес в район "Козьих Гор". Когда мы вышли из дома и остались вдвоем, переводчик предупредил меня, что я должен сейчас рассказать присутствующим в лесу людям все в точности, как было изложено в подписанном мною в гестапо документе. Придя в лес, я увидел разрытые могилы и группу неизвестных мне лиц. Переводчик сказал мне, что это "польские делегаты", прибывшие для осмотра могил. Когда мы подошли к могилам, "делегаты" на русском языке стали задавать мне различные вопросы по поводу расстрела поляков. Но так как со времени моего вызова в гестапо прошло более месяца, я забыл все, что было в подписанном мною документе, и стал путаться, а под конец сказал, что ничего о расстреле польских офицеров не знаю. Немецкий офицер очень разозлился, а переводчик грубо оттащил меня от "делегации" и прогнал. На следующий день, утром, к моему двору подъехала машина, в которой был офицер гестапо. Разыскав меня во дворе, он объявил, что я арестован, посадил в машину и увез в Смоленскую тюрьму... После моего ареста я много раз вызывался на допросы, но меня больше били, чем допрашивали. Первый раз вызвали, сильно избили и обругали, заявляя, что я их подвел, и потом отправили в камеру. При следующем вызове мне сказали, что я должен публично заявлять о том, что являюсь очевидцем расстрела польских офицеров большевиками и что до тех пор, пока гестапо не убедится, что я это буду добросовестно делать, я не буду освобожден из тюрьмы. Я заявил офицеру, что лучше буду сидеть в тюрьме, чем говорить людям в глаза ложь. После этого меня сильно избили. Таких допросов, сопровождавшихся побоями, было несколько, в результате я совершенно обессилел, стал плохо слышать и не мог двигать правой рукой. Примерно через месяц после моего ареста немецкий офицер вызвал меня и сказал: "Вот видите, Киселев, к чему привело ваше упрямство. Мы решили казнить вас. Утром повезем в Катынский лес и повесим". Я просил офицера не делать этого, стал убеждать его, что я не подхожу для роли "очевидца" расстрела, так как вообще врать не умею и поэтому снова что-нибудь напутаю. Офицер настаивал на своем. Через несколько минут в кабинет вошли солдаты и начали избивать меня резиновыми дубинками. Не выдержав побоев и истязаний, я дал согласие выступать публично с вымышленным рассказом о расстреле поляков большевиками. После этого я был освобожден из тюрьмы с условием ≈ по первому требованию немцев выступать перед "делегациями" в Катынском лесу... В каждом случае перед тем, как вести меня в лес к раскопкам могил, переводчик приходил ко мне домой, вызывал во двор, отводил в сторону, чтобы никто не слышал, и в течение получаса заставлял заучивать наизусть все, что мне нужно будет говорить о якобы имевшем место расстреле НКВД польских офицеров в 1940 году. Я вспоминаю, что переводчик говорил мне примерно следующее: "Я живу на хуторе в районе 'Козьих Гор' недалеко от дачи НКВД. Весной 1940 г. я видел, как свозили в лес поляков и по ночам их там расстреливали". И обязательно нужно было дословно заявить, что "это дело рук НКВД". После того, как я заучивал то, что мне говорил переводчик, он отводил меня в лес к разрытым могилам и заставлял повторять все это в присутствии прибывших "делегаций". Мои рассказы строго контролировались и направлялись переводчиком гестапо. Однажды я выступал перед какой-то "делегацией" и мне задали вопрос: "Видел ли я лично этих поляков до расстрела их большевиками". Я не был подготовлен к такому вопросу и ответил, как было в действительности, т. е. что видел польских военнопленных до начала войны, так как они работали на дорогах. Тогда переводчик грубо оттащил меня в сторону и прогнал домой. Прошу мне верить, что меня все время мучила совесть, так как я знал, что в действительности расстрел польских офицеров производился немцами в 1941 году, но у меня другого выхода не было, так как я постоянно находился под страхом повторного ареста и пыток. Показания Киселева П. Г. о его вызове в гестапо, последующем аресте и избиениях подтверждаются проживающими вместе с ним его женой Киселевой Аксиньей, 1870 года рождения, его сыном Киселевым Василием, 1911 года рождения, и невесткой Киселевой Марией, 1918 года рождения, а также занимающим у Киселева на хуторе комнату дорожным мастером Сергеевым Тимофеем Ивановичем, 1901 года рождения. Увечья, причиненные Киселеву в гестапо (повреждение плеча, значительная потеря слуха), подтверждены актом врачебно-медицинского обследования. В поисках "свидетелей" немцы в дальнейшем заинтересовались работниками железнодорожной станции Гнездово, находящейся в двух с половиной километрах от "Козьих Гор". На эту станцию весной 1940 года прибывали военнопленные поляки, и немцам, очевидно, хотелось получить соответствующие показания железнодорожников. В этих целях весной 1943 года немцами были вызваны в гестапо бывший начальник станции Гнездово ≈ Иванов С. В., дежурный по станции Савватеев И. В. и другие. Об обстоятельствах своего вызова в гестапо Иванов С. В., 1882 года рождения, показал: ...Это было в марте 1943 года. Меня допрашивал немецкий офицер в присутствии переводчика. Расспросив меня через переводчика о том, кто я такой и какую должность занимал на станции Гнездово до оккупации района немцами, офицер спросил меня, известно ли мне о том, что весной 1940 года на станцию Гнездово в нескольких поездах, большими партиями, прибыли военнопленные польские офицеры. Я сказал, что об этом я знаю. Тогда офицер спросил меня, известно ли мне, что большевики той же весной 1940 года, вскоре после прибытия польских офицеров, всех их расстреляли в Катынском лесу. Я ответил, что об этом мне ничего неизвестно и что этого не может быть потому, что прибывших весной 1940 года на станцию Гнездово военнопленных польских офицеров я встречал на протяжении 1940≈1941 г.г., вплоть до занятия немцами Смоленска, на дорожно-строительных работах. Офицер тогда заявил мне, что если германский офицер утверждает, что поляки были расстреляны большевиками, то значит так было на самом деле. "Поэтому, ≈ продолжал офицер, ≈ вам нечего бояться, и вы можете со спокойной совестью подписать протокол, что военнопленные польские офицеры были расстреляны большевиками и что вы являлись очевидцем этого". Я ответил ему, что я старик, мне уже 61 год и на старости лет я не хочу брать греха на душу. Я могу только показать, что военнопленные поляки действительно прибыли на станцию Гнездово весной 1940 года. Тогда германский офицер стал уговаривать меня дать требуемые показания, обещая в положительном случае перевести меня с должности сторожа на переезде и назначить на должность начальника станции Гнездово, которую я занимал при советской власти, и обеспечить меня материально. Переводчик подчеркнул, что мои показания, как бывшего железнодорожного служащего станции Гнездово, расположенной ближе всего к Катынскому лесу, чрезвычайно важны для германского командования и что я жалеть не буду, если дам такие показания. Я понял, что попал в чрезвычайно тяжелое положение и что меня ожидает печальная участь, но тем не менее я вновь отказался дать германскому офицеру вымышленные показания. После этого офицер стал на меня кричать, угрожать избиением и расстрелом, заявляя, что я не понимаю собственной выгоды. Однако, я твердо стоял на своем. Тогда переводчик составил короткий протокол на немецком языке на одной странице и рассказал своими словами его содержание. В этом протоколе был записан, как мне рассказал переводчик, только факт прибытия польских военнопленных на станцию Гнездово. Когда я стал просить, чтобы мои показания были записаны не только на немецком, но и на русском языке, то офицер окончательно вышел из себя, избил меня резиновой палкой и выгнал из помещения... Савватеев И. В., 1880 года рождения, показал: ...В гестапо я показал, что действительно весной 1940 года на ст. Гнездово в нескольких поездах прибывали военнопленные поляки и что они на машинах проследовали дальше, а куда ≈ мне неизвестно. Я также добавил, что этих поляков я позднее встречал неоднократно на шоссе Москва≈Минск, производивших небольшими партиями ремонтные работы. Офицер заявил мне, что я путаю, что я не мог встречать поляков на шоссе, так как они расстреляны большевиками, и требовал, чтобы я именно об этом и показал. Я отказался. После длительных угроз и уговаривания офицер посоветовался о чем-то с переводчиком на немецком языке, и переводчик тогда написал короткий протокол и дал мне его на подпись, объяснив, что здесь изложено содержание моих показаний. Я попросил переводчика дать мне возможность самому прочесть протокол, но тот оборвал меня бранью и приказал немедленно же подписать его и убираться вон. Я помедлил минуту, переводчик схватил висевшую на стене резиновую дубинку и замахнулся на меня. После этого я подписал подсунутый мне протокол. Переводчик сказал, чтобы я убирался домой и никому не болтал, иначе меня расстреляют... Поиски "свидетелей" не ограничились названными лицами. Немцы настойчиво старались разыскать бывших сотрудников НКВД и заставить их дать нужные для них ложные показания. Случайно арестовав бывшего рабочего гаража УНКВД Смоленской области Игнатюка Е. Л., немцы упорно, путем угроз и избиений, добивались от него дать показания о том, что он, якобы, являлся не рабочим гаража, а шофером и лично возил на расстрел военнопленных поляков. По этому вопросу Игнатюк Е. Л., 1903 года рождения, показал: Когда я был в первый раз на допросе у начальника полиции Алферчика, он, обвиняя меня в агитации против немецких властей, спросил, кем я работал в НКВД. Я ему ответил, что я работал в гараже Управления НКВД Смоленской области в качестве рабочего. Алферчик на этом же допросе стал от меня добиваться, чтобы я ему дал показания о том, что я работал в Управлении НКВД не рабочим гаража, а шофером. Алферчик, не получив от меня нужных показаний, был сильно раздражен и вместе со своим адьютантом, которого он называл Жорж, завязали мне голову и рот какой-то тряпкой, сняли с меня брюки, положили на стол и начали бить резиновыми палками. После этого меня опять вызвали на допрос, и Алферчик требовал от меня, чтобы я дал ему ложные показания о том, что польских офицеров в Катынском лесу расстреляли органы НКВД в 1940 году, о чем мне, якобы, как шоферу, участвовавшему в перевозке польских офицеров в Катынский лес и присутствовавшему при их расстреле, известно. При моем согласии дать такие показания Алферчик обещал освободить меня из тюрьмы и устроить на работу в полицию, где мне будут созданы хорошие условия жизни, в противном же случае они меня расстреляют... Последний раз меня в полиции допрашивал следователь Александров, который требовал от меня таких же ложных показаний о расстреле польских офицеров, как и Алферчик, но и у него на допросе я отказался давать вымышленные показания. После этого допроса меня опять избили и отправили в гестапо... ...В гестапо от меня требовали так же, как и в полиции, ложных показаний о расстреле польских офицеров в Катынском лесу в 1940 году советскими властями, о чем мне, как шоферу, якобы, известно. В изданной германским Министерством иностранных дел книге, в которой были помещены сфабрикованные немцами материалы по "Катынскому делу", кроме упомянутого выше Киселева П. Г., были названы в качестве "свидетелей" Годезов (он же Годунов), 1877 года рождения, Сильверстов Григорий, 1891 года рождения, Андреев Иван, 1917 года рождения, Жигулев Михаил, 1915 года рождения, Кривозерцев Иван, 1915 года рождения, и Захаров Матвей, 1893 года рождения. Проверкой установлено, что первые двое из перечисленных выше (Годезов и Сильверстов) умерли в 1943 г. до освобождения Смоленской области Красной Армией; следующие трое (Андреев, Жигулев и Кривозерцев) ушли с немцами, а может быть, были ими увезены насильно, а последний ≈ Захаров Матвей ≈ бывший сцепщик на станции Смоленск, работавший при немцах старостой в дер. Новые Батеки, был разыскан и допрошен Специальной Комиссией. Захаров рассказал, каким способом немцы получили у него нужные им ложные показания по "Катынскому делу": В начале марта 1943 года, показал Захаров, ко мне на квартиру пришел сотрудник Гнездовского гестапо, фамилии его я не знаю, и сказал, что меня вызывает офицер. Когда я пришел в гестапо, немецкий офицер через переводчика заявил мне: "Нам известно, что вы работали сцепщиком на ст. Смоленск-центральная и должны показать, что в 1940 году через Смоленск направлялись вагоны с военнопленными поляками на станцию Гнездово, после чего поляки были расстреляны в лесу у "Козьих Гор". В ответ на это я заявил, что вагоны с поляками в 1940 году действительно проходили через Смоленск по направлению на запад, но где была станция назначения ≈ я не знаю... Офицер сказал мне, что если я по-хорошему не желаю дать показания, то он заставит сделать это по принуждению. После этих слов он взял резиновую дубинку и начал меня избивать. Затем меня положили на скамейку, и офицер вместе с переводчиком били меня. Сколько было нанесено ударов, я не помню, т. к. вскоре потерял сознание. Когда я пришел в себя, офицер потребовал от меня подписать протокол допроса, и я, смалодушничав под воздействием побоев и угроз расстрела, дал ложные показания и подписал протокол. После подписания протокола я был из гестапо отпущен... Через несколько дней после моего вызова в гестапо, примерно в середине марта 1943 года, ко мне на квартиру пришел переводчик и сказал, что я должен пойти к немецкому генералу и подтвердить там свои показания. Когда мы пришли к генералу, он спросил у меня ≈ подтверждаю ли я свои показания. Я сказал, что подтверждаю, т. к. еще в пути был предупрежден переводчиком, что если я откажусь подтвердить показания, то испытаю еще гораздо худшее, чем испытал в первый раз в гестапо. Боясь повторения пыток, я ответил, что свои показания подтверждаю. Потом переводчик приказал мне поднять вверх правую руку и сказал мне, что я принял присягу и могу идти домой. Установлено, что немцы пытались получить нужные им показания, применяя уговоры, угрозы и истязания, и от других лиц, в частности от бывшего помощника начальника Смоленской тюрьмы Каверзнева Н. С., бывшего работника той же тюрьмы Ковалева В. Г. и других. Так как поиски нужного количества свидетелей не увенчались успехом, немцы расклеили в г. Смоленске и окрестных деревнях следующую листовку, подлинный экземпляр которой имеется в материалах Специальной Комиссии: ОБРАЩЕНИЕ К НАСЕЛЕНИЮ Кто может дать данные про массовое убийство, совершенное большевиками в 1940 году над пленными польскими офицерами священниками в лесу Козьи Горы около шоссе Гнездово≈Катынь? Кто наблюдал автотранспорты от Гнездова в Козьи горы или кто видел или слышал расстрелы? Кто знает жителей, которые могут рассказать об этом? Каждое сообщение вознаграждается. Сообщения направлять в Смоленск в немецкую полицию, Музейная улица 6, в Гнездово, в немецкую полицию дом ╧ 105 у вокзала. Фосс лейтенант полевой полиции 3 май 1943 года. Такое же объявление было помещено в издававшейся немцами в Смоленске газете "Новый путь" (╧35 (157) от 6 мая 1943 г.) О том, что немцы сулили награду за дачу нужных им показаний по "Катынскому делу", заявили опрошенные Специальной Комиссией свидетели ≈ жители гор. Смоленска: Соколова О. Е., Пущина Е. А., Бычков И. И., Бондарев Г. Т., Устинов Е. П. и многие другие.
Магаданец: Обработка катынских могил Наряду с поисками "свидетелей", немцы приступили к соответствующей подготовке могил в Катынском лесу: к изъятию из одежды убитых ими польских военнопленных всех документов, помеченных датами позднее апреля 1940 года, т. е. времени, когда, согласно немецкой провокационной версии, поляки были расстреляны большевиками; к удалению всех вещественных доказательств, могущих опровергнуть ту же провокационную версию. Расследованием Специальной Комиссии установлено, что для этой цели немцами были использованы русские военнопленные числом до 500 человек, специально отобранные из лагеря военнопленных ╧ 126. Специальная Комиссия располагает многочисленными свидетельскими показаниями по этому вопросу. Из них особого внимания заслуживают показания врачебного персонала упомянутого лагеря. Врач Чижов А. Т., работавший в лагере ╧ 126 в дни оккупации немцами Смоленска, показал: ...Примерно в начале марта месяца 1943 года из Смоленского лагеря военнопленных ╧ 126, из числа более физически крепких пленных, отобрано было несколько партий, общим количеством до 500 человек, для направления, якобы, на окопные работы. Впоследствии никто из этих пленных в лагерь не вернулся. Врач Хмыров В. А., также работавший при немцах в том же лагере, показал: Мне известно, что примерно во второй половине февраля месяца или начале марта 1943 г. из нашего лагеря было отправлено в неизвестном мне направлении около 500 человек военнопленных красноармейцев. Отправка этих пленных производилась, якобы, на окопные работы, почему и отбирались физически полноценные люди... Тождественные показания дали: медсестра Леньковская О. Г., медсестра Тимофеева А. И., свидетельницы Орлова П. М., Добросердова Е. Г. и свидетель Кочетков В. С. Куда на самом деле были направлены 500 советских военнопленных из лагеря ╧ 126, явствует из показанй свидетельницы Московской А. М. Гр-ка Московская Александра Михайловна, проживавшая на окраине гор. Смоленска и работавшая в период оккупации на кухне в одной из немецких воинских частей, подала 5 октября 1943 г. заявление в Чрезвычайную Комиссию по расследованию зверств немецких оккупантов с просьбой вызвать ее для дачи важных показаний. Будучи вызвана, она рассказала Специальной Комиссии, что в апреле месяце 1943 года перед уходом на работу, зайдя за дровами в свой сарай, находившийся во дворе у берега Днепра, она нашла в нем неизвестного человека, который оказался русским военнопленным. Московская А. М., 1922 года рождения, показала: ...Из разговора с ним я узнала следующее: Его фамилия Егоров, зовут Николай, ленинградец. С конца 1941 года он все время содержался в немецком лагере для военнопленных ╧ 126 в городе Смоленске. В начале марта 1943 года он с колонной военнопленных в несколько сот человек был направлен из лагеря в Катынский лес. Там их, в том числе и Егорова, заставляли раскапывать могилы, в которых были трупы в форме польских офицеров, вытаскивать эти трупы из ям и выбирать из их карманов документы, письма, фотокарточки и все другие вещи. Со стороны немцев был строжайший приказ, чтобы в карманах трупов ничего не оставлять. Два военнопленных были расстреляны за то, что после того, как они обыскали трупы, немецкий офицер на этих трупах обнаружил какие-то бумаги. Извлекаемые из одежды, в которую были одеты трупы, вещи, документы и письма просматривали немецкие офицеры, затем заставляли пленных часть бумаг класть обратно в карманы трупов, остальные бросали в кучу изъятых таким образом вещей и документов, которые потом сжигались. Кроме того, в карманы трупов польских офицеров немцы заставляли вкладывать какие-то бумаги, которые они доставали из привезенных с собой ящиков или чемоданов (точно не помню). Все военнопленные жили на территории Катынского леса в ужасных условиях, под открытым небом и усиленно охранялись. В начале апреля месяца 1943 года все работы, намеченные немцами, видимо, были закончены, так как 3 дня никого из военнопленных не заставляли работать... Вдруг ночью их всех без исключения подняли и куда-то повели. Охрана была усилена. Егоров заподозрил что-то неладное и стал с особым вниманием следить за всем тем, что происходило. Шли они часа 3≈4 в неизвестном направлении. Остановились в лесу на какой-то полянке у ямы. Он увидел, как группу военнопленных отделили от обшей массы, погнали к яме, а затем стали расстреливать. Военнопленные заволновались, зашумели, задвигались. Недалеко от Егорова несколько человек военнопленных набросились на охрану, другие охранники побежали к этому месту. Егоров воспользовался этим моментом замешательства и бросился бежать в темноту леса, слыша за собой крики и выстрелы. После этого страшного рассказа, который врезался в мою память на всю жизнь, мне Егорова стало очень жаль, и я просила его зайти ко мне в комнату отогреться и скрываться у меня до тех пор, пока он не наберется сил. Но Егоров не согласился... Он сказал, что во что бы то ни стало сегодня ночью уйдет и постарается пробраться через линию фронта к частям Красной Армии. Но в этот вечер Егоров не ушел. Наутро, когда я пошла проверить, он оказался в сарае. Как выяснилось, ночью он пытался уйти, но после того, как прошел шагов пятьдесят, почувствовал такую слабость, что вынужден был возвратиться. Видимо, сказалось длительное истощение в лагере и голод последних дней. Мы решили, что он еще день≈два побудет у меня с тем, чтобы окрепнуть. Накормив Егорова, я ушла на работу. Когда вечером я возвратилась домой, мои соседки - Баранова Мария Ивановна и Кабановская Екатерина Викторовна сообщили мне, что днем во время облавы немецкими полицейскими в моем сарае был обнаружен пленный красноармеец, которого они увели с собой. В связи с обнаружением в сарае Московской военнопленного Егорова она вызывалась в гестапо, где ее обвиняли в укрывательстве военнопленного. Московская на допросах в гестапо упорно отрицала какое-либо отношение к этому военнопленному, утверждая, что о нахождении его в сарае, принадлежавшем ей, она ничего не знает. Не добившись признания от Московской, а также и потому, что военнопленный Егоров, видимо, Московскую не выдал, она была выпущена из гестапо. Тот же Егоров рассказал Московской, что часть военнопленных, работавших в Катынском лесу, помимо выкапывания трупов, занималась привозом в Катынский лес трупов из других мест. Привезенные трупы сваливались в ямы вместе с выкопанными ранее трупами. Факт доставки в катынские могилы в большом количестве трупов расстрелянных немцами в других местах подтверждается также показаниями инженера-механика Сухачева П. Ф. Сухачев П. Ф., 1912 года рождения, инженер-механик системы "Росглавхлеб", работавший при немцах машинистом на Смоленской городской мельнице, подал 8 октября 1943 года заявление с просьбой о вызове. Будучи вызван Специальной Комиссией, он показал: ...Как-то раз на мельнице во второй половине марта месяца 1943 года я заговорил с немецким шофером, немного владевшим русским языком. Выяснив у него, что он везет муку в деревню Савенки для воинской части и на другой день возвращается в Смоленск, я попросил его захватить меня с собой, дабы иметь возможность купить в деревне жировые продукты. При этом я учитывал, что проезд на немецкой машине для меня исключал риск быть задержанным на пропускном пункте. Немецкий шофер согласился за плату. В тот же день, в десятом часу вечера, мы выехали на шоссе Смоленск≈Витебск. Нас в машине было двое - я и немец-шофер. Ночь была светлая, лунная, однако устилавший дорогу туман несколько снижал видимость. Примерно на 22≈23 километре от Смоленска, у разрушенного мостика на шоссе, был устроен объезд с довольно крутым спуском. Мы стали уже спускаться с шоссе на объезд, как нам навстречу из тумана внезапно показалась грузовая машина. То ли от того, что тормоза у нашей машины были не в порядке, то ли от неопытности шофера, но мы не сумели затормозить нашу машину и вследствие того, что объезд был довольно узкий, столкнулись с шедшей навстречу машиной. Столкновение было не сильным, так как шофер встречной машины успел взять в сторону, вследствие чего произошел скользящий удар боковых сторон машин. Однако, встречная машина, попав правым колесом в канаву, свалилась одним боком на косогор. Наша машина осталась на колесах. Я и шофер немедленно выскочили из кабинки и подошли к свалившейся машине. Меня поразил сильный трупный запах, очевидно шедший от машины. Подойдя ближе, я увидел, что машина была заполнена грузом, покрытым сверху брезентом, затянутым веревками. От удара веревки лопнули, и часть груза вывалилась на косогор. Это был страшный груз. Это были трупы людей, одетых в военную форму. Около машины находилось, насколько я помню, человек 6≈7, из них один немец-шофер, два вооруженных автоматами немца, а остальные были русскими военнопленными, так как говорили по-русски и одеты были соответствующим образом. Немцы с руганью набросились на моего шофера, затем предприняли попытки поставить машину на колеса. Минуты через две к месту аварии подъехали еще две грузовых машины и остановились. С этих машин к нам подошла группа немцев и русских военнопленных, всего человек 10. Общими усилиями все стали поднимать машину. Воспользовавшись удобным моментом, я тихо спросил одного из русских военнопленных: "Что это такое?" Тот так же тихо мне ответил: "Которую уж ночь возим трупы в Катынский лес". Свалившаяся машина еще не была поднята, как ко мне и моему шоферу подошел немецкий унтер-офицер и отдал приказание нам немедленно ехать дальше. Так как на нашей машине никаких серьезных повреждений не было, то шофер, отведя ее немного в сторону, выбрался на шоссе, и мы поехали дальше. Проезжая мимо подошедших позднее двух машин, крытых брезентом, я также почувствовал страшный трупный запах. Показания Сухачева подтверждаются показаниями Егорова Владимира Афанасьевича, состоявшего в период оккупации на службе в полиции в качестве полицейского. Егоров показал, что, неся по роду своей службы охрану моста на перекрестке шоссейных дорог Москва≈Минск и Смоленск≈Витебск, он несколько раз ночью в конце марта и в первые дни апреля 1943 года наблюдал, как по направлению к Смоленску проезжали большие грузовые машины, крытые брезентом, от которых шел сильный трупный запах. В кабинках машин и сзади поверх брезента сидело по несколько человек, некоторые были вооружены и, несомненно, это были немцы. О своих наблюдениях Егоров доложил начальнику полицейского участка в деревне Архиповка Головневу Кузьме Демьяновичу, который посоветовал ему "держать язык за зубами" и добавил: "Это нас не касается, нечего нам путаться в немецкие дела". О том, что немцы перевозили трупы на грузовых машинах в Катынский лес, дал также показания Яковлев-Соколов Флор Максимович, 1896 года рождения, бывш. агент по снабжению столовых Смоленского треста столовых, а при немцах ≈ начальник полиции Катынского участка. Он показал, что лично видел один раз в начале апреля 1943 года, как с шоссе в Катынский лес прошли четыре крытых брезентом грузовых автомашины, в которых сидело несколько человек, вооруженных автоматами и винтовками. От этих машин шел резкий трупный запах. Из приведенных свидетельских показаний со всей ясностью можно заключить, что немцы расстреливали поляков и в других местах. Свозя их трупы в Катынский лес, они преследовали троякую цель: во-первых, уничтожить следы своих собственных злодеяний; во-вторых, свалить свои преступления на Советскую власть; в-третьих, увеличить количество "большевистских жертв" в могилах Катынского леса. "Экскурсии " на Катынские могилы В апреле месяце 1943 года, закончив все подготовительные работы на могилах в Катынском лесу, немецкие оккупанты приступили к широкой агитации в печати и по радио, пытаясь приписать Советской власти зверства, совершенные ими самими над военнопленными поляками. В качестве одного из методов этой провокационной агитации немцы организовали посещения катынских могил жителями Смоленска и его окрестностей, а также и "делегациями" из стран, оккупированных немецкими захватчиками, или находящихся в вассальной зависимости от них. Специальная Комиссия опросила ряд свидетелей, участвовавших в "экскурсиях" на катынские могилы. Свидетель Зубков К. П., врач-патологоанатом, работавший в качестве судебно-медицинского эксперта в Смоленске, показал Специальной Комиссии: ...Одежда трупов, особенно шинели, сапоги и ремни, была довольно хорошо сохранившейся. Металлические части одежды ≈ пряжки ремней, пуговицы, крючки, шипы на ботинках и прочее имели не резко выраженную ржавчину и в некоторых случах местами сохраняли блеск металла. Доступные осмотру ткани тела трупов ≈ лица, шеи, руки имели преимущественно грязный зеленоватый цвет, в отдельных случаях грязнокоричневый, но полного разрушения тканей, гниения не было. В отдельных случаях были видны обнаженные сухожилия белесоватого цвета и часть мышц. Во время моего пребывания на раскопках на дне большой ямы работали люди по разборке и извлечению трупов. Для этого они применяли лопаты и другие инструменты, а также брали трупы руками, перетаскивали их за руки, за ноги и одежду с места на место. Ни в одном случае не приходилось наблюдать, чтобы трупы распадались, или чтобы отрывались у них отдельные части. Учитывая все вышеизложенное, я пришел к выводу, что давность пребывания трупов в земле ≈ не три года, как утверждали немцы, а значительно меньше. Зная, что в массовых могилах гниение трупов протекает быстрее, чем в одиночных и тем более без гробов, я пришел к выводу, что массовый расстрел поляков был произведен около полутора лет тому назад и может относиться к осени 1941 г. или весне 1942 г. В результате посещения раскопок я твердо убедился, что совершенное чудовищное злодеяние ≈ дело рук немцев. Показания о том, что одежда трупов, ее металлические части, обувь, а также сами трупы хорошо сохранились, дали допрошенные Специальной Комиссией многочисленные свидетели, участвовавшие в "экскурсиях" на катынские могилы, в том числе: заведующий Смоленской водопроводной сетью Куцев И. 3., учительница катынской школы Ветрова Е. Н., телефонистка Смоленского отделения связи Щедрова Н. Г., житель дер. Борок Алексеев М. А., житель дер. Новые Батеки Кривозерцев М. Г., дежурный по ст. Гнездово Савватеев И. В., гражданка Смоленска Пущина Е. А., врач 2-й Смоленской больницы Сидорук Т. А., врач той же больницы Кесарев П. М., и др. Попытки немцев замести следы своих злодеяний Организованные немцами "экскурсии" не достигали своей цели. Все побывавшие на могилах убеждались в том, что перед ними налицо самая грубая и явная немецко-фашистская провокация. Поэтому со стороны немецких властей принимались меры к тому, чтобы заставить сомневающихся молчать. Специальная Комиссия располагает показаниями целого ряда свидетелей, которые рассказали о том, как преследовали немецкие власти тех, кто сомневался или не верил в провокацию. Их увольняли со службы, арестовывали, угрожали расстрелом. Комиссия установила два случая расстрела за неумение "держать язык на привязи": такая расправа была учинена над бывшим немецким полицейским Загайновым и над Егоровым А. М., работавшим на раскопках могил в Катынском лесу. Показания о преследовании немцами людей, выражавших свои сомнения после посещения могил в Катынском лесу, дали: уборщица аптеки ╧ 1 Смоленска Зубарева М. С., помощник санитарного врача Сталинского райздравотдела Смоленска Козлова В. Ф. и другие. Быв. нач. полиции катынского участка Яковлев-Соколов Ф. М. показал: Создалась обстановка, вызывавшая серьезную тревогу в немецкой комендатуре, и на места полицейским аппаратам срочно были даны указания во что бы то ни стало пресечь все вредные разговоры и арестовать всех лиц, высказывающих неверие в "катынское дело". Мне лично, как нач. участковой полиции, такие указания дали: в конце мая 1943 г. немецкий комендант с. Катынь обер-лейтенант Браунг и в начале июня ≈ нач. Смоленской районной полиции Каменский. Я созвал инструктивное совещание полицейских своего участка, на котором предложил задерживать и доставлять в полицию каждого высказывающего неверие и сомневающегося в правдоподобии сообщений немцев о расстреле большевиками польских военнопленных. Выполняя эти указания немецких властей, я явно кривил душой, так как сам был уверен, что "катынское дело" ≈ немецкая провокация. Полностью я убедился в этом, когда лично побывал на "экскурсии" в Катынском лесу. Видя, что "экскурсии" местного населения на катынские могилы не достигают цели, немецкие оккупационные власти летом 1943 г. распорядились зарыть эти могилы. Перед своим отступлением из Смоленска немецкие оккупационные власти стали наспех заметать следы своих злодеяний. Дача, которую занимал "штаб 537 строительного батальона", была сожжена до тла. Трех девушек ≈ Алексееву, Михайлову и Конаховскую ≈ немцы разыскивали в дер. Борок, чтобы увезти с собой, а может быть и уничтожить. Разыскивали немцы и своего главного "свидетеля" ≈ Киселева П. Г., но тот вместе со своей семьей успел скрыться. Немцы сожгли его дом. Немцы старались схватить и других "свидетелей" ≈ б. начальника станции Гнездово Иванова С. В. и б. дежурного по этой станции Савватеева И. В., а также б. сцепщика ст. Смоленск Захарова М. Д. В самые последние дни перед отступлением из Смоленска немецко-фашистские оккупанты искали профессоров Базилевского и Ефимова. Обоим удалось избегнуть увода или смерти лишь потому, что они заблаговременно скрылись. Однако замести следы и скрыть свои преступления немецко-фашистским захватчикам не удалось. Произведенная судебно-медицинская экспертиза эксгумированных трупов с неопровержимой ясностью доказывает, что расстрел военнопленных поляков был произведен самими немцами.
Магаданец: Акт судебно-медицинской экспертизы По указанию Специальной Комиссии по установлению и расследованию обстоятельств расстрела немецко-фашистскими захватчиками в Катынском лесу (близ гор. Смоленска) военнопленных польских офицеров, судебно-медицинская экспертная комиссия в составе: Главного судебно-медицинского эксперта Наркомздрава СССР, директора Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР ≈ В. И. Прозоровского; Профессора судебной медицины 2-го Московского Государственного медицинского института, доктора медицинских наук ≈ В. М. Смольянинова; Профессора патологической анатомии, доктора медицинских наук ≈ Д. Н. Выропаева; Старшего научного сотрудника Танатологического отде ления Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доктора П. С. Семеновского; Старшего научного сотрудника судебно-химического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР, доцента М. Д. Швайковой; при участии: Главного судебно-медицинского эксперта Западного фронта, майора медицинской службы Никольского; Судебно-медицинского эксперта Н... армии, капитана медицинской службы Бусоедова; Начальника патолого-анатомической лаборатории 92, майора медицинской службы ≈ Субботина; Майора медицинской службы Оглоблина; Врача-специалиста, старшего лейтенанта медицинской службы Садыкова; Старшего лейтенанта медицинской службы Пушкаревой, в период с 16-го по 23-е января 1944 г. произвела эксгумацию и судебно-медицинское исследование трупов польских военнопленных, погребенных в могилах на территории "Козьи Горы" в Катынском лесу, в 15-ти километрах от гор. Смоленска. Трупы польских военнопленных были погребены в общей могиле размером около 60 х 60 х 3 метра и, кроме того, в отдельной могиле размером около 7 х 6 х 3,5 метра. Из могил эксгумировано и исследовано 925 трупов. Эксгумация и судебно-медицинское исследование трупов произведены для установления: а) личности покойных; б) причины смерти; в) давности погребения. Обстоятельства дела: см, материалы Специальной Комиссии. Объективные данные: см. протоколы судебно-медицинских исследований трупов. Заключение Судебно-медицинская экспертная комиссия, основываясь на результатах судебно-медицинских исследований трупов, приходит к следующему заключению: По раскрытии могил и извлечения трупов из них установлено: а) среди массы трупов польских военнопленных находятся трупы в гражданской одежде, количество их по отношению к общему числу исследованных трупов незначительно (всего 2 на 925 извлеченных трупов); на трупах были надеты ботинки военного образца; б) одежда на трупах военнопленных свидетельствует об их принадлежности к офицерскому и частично к рядовому составу польской армии; в) обнаруженные при осмотре одежды разрезы карманов и сапог, вывороченные карманы и разрывы их показывают, что вся одежда на каждом трупе (шинель, брюки и др.), как правило, носит на себе следы обыска, произведенного на трупах; г) в некоторых случаях при осмотре одежды отмечена целость карманов. В этих карманах, а также в разрезанных и разорванных карманах под подкладкой мундиров, в поясах брюк, в портянках и носках найдены обрывки газет, брошюры, молитвенники, почтовые марки, открытые и закрытые письма, квитанции, записки и другие документы, а также ценности (слиток золота, золотые доллары), трубки, перочинные ножи, курительная бумага, носовые платки и др.; д) на части документов (даже без специальных исследований) при осмотре их констатированы даты, относящиеся к периоду от 12 ноября 1940 г. до 20 июня 1941 г.; е) ткань одежды, особенно шинелей, мундиров, брюк и верхних рубашек, хорошо сохранилась и с очень большим трудом поддается разрыву руками; ж) у очень небольшой части трупов (20 из 925) руки оказались связанными позади туловища с помощью белых плетеных шнуров. Состояние одежды на трупах, именно тот факт, что мундиры, рубашки, поясные ремни, брюки и кальсоны застегнуты; сапоги или ботинки надеты; шарфы и галстуки повязаны вокруг шеи, помочи пристегнуты, рубашки заправлены в брюки ≈ свидетельствует, что наружного осмотра туловища и конечностей трупов ранее не производилось. Сохранность кожных покровов на голове и отсутствие на них, а также на покровах груди и живота (кроме трех случаев из 925) каких бы то ни было надрезов, разрезов и других признаков экспертной деятельности указывает, что судебно-медицинского исследования трупов не производилось, судя по эксгумированным судебно-медицинской экспертной комиссией трупам. Наружный и внутренний осмотры 925 трупов дают основания утверждать наличие огнестрельных ранений головы и шеи, в четырех случаях сочетавшихся с повреждением костей свода черепа тупым, твердым, тяжелым предметом. Кроме того, в незначительном количестве случаев обнаружено повреждение живота при одновременном ранении головы. Входные отверстия огнестрельных ранений, как правило, единичные, реже ≈ двойные, расположены в затылочной области головы вблизи от затылочного бугра, большого затылочного отверстия или на его краю. В небольшом числе случаев входные огнестрельные отверстия найдены на задней поверхности шеи, соответственно 1, 2, 3 шейным позвонкам. Выходные отверстия обнаружены чаще всего в лобной области, реже ≈ в теменных и височных областях, а также на лице и шее. В 27 случаях огнестрельные ранения оказались слепыми (без выходных отверстий) и в конце пулевых каналов под мягкими покровами черепа, в его костях, в оболочках и веществе мозга найдены деформированные, слабодеформированные и вовсе недеформированные оболочечные пули, применяемые при стрельбе из автоматических пистолетов, преимущественно калибра 7,65 мм. Размеры входных отверстий на затылочной кости допускают вывод, что при расстрелах было употреблено огнестрельное оружие двух калибров: в подавляющем большинстве случаев ≈ менее 8 мм, т. е. 7,65 мм и менее; в меньшем числе ≈ свыше 8 мм, т. е. 9 мм. Характер трещин костей черепа и обнаружение в некоторых случаях пороховых остатков у входного отверстия говорит о том, что выстрелы были произведены в упор или почти в упор. Взаиморасположение входных и выходных отверстий показывает, что выстрелы производились сзади, при наклоненной вперед голове. При этом пулевой канал проходил через жизненно важные отделы головного мозга или вблизи от них и разрушение ткани мозга являлось причиной смерти. Обнаруженные на костях свода черепа повреждения тупым, твердым, тяжелым предметом сопутствовали огнестрельным ранениям головы и сами по себе причиной смерти не служили. Судебно-медицинские исследования трупов, произведенные в период с 16 по 23 января 1944 г., свидетельствуют о том, что совершенно не имеется трупов в состоянии гнилостного распада или разрушения и что все 925 трупов находятся в сохранности ≈ в начальной стадии потери трупом влаги (что наиболее часто и резко было выражено в области груди и живота, иногда и на конечностях; в начальной стадии жировоска; в резкой степени жировоска у трупов, извлеченных со дна могил); в сочетании обезвоживания тканей трупа и образования жировоска. Заслуживает особого внимания то обстоятельство, что мышцы туловища и конечностей совершенно сохранили свою макроскопическую структуру и свой почти обычный цвет; внутренние органы грудной и брюшной полости сохранили свою конфигурацию, в целом ряде случаев мышца сердца на разрезах имела ясно различимое строение и присущую ей окраску, а головной мозг представлял характерные структурные особенности с отчетливо выраженной границей серого и белого вещества. Кроме микроскопического исследования тканей и органов трупа, судебно-медицинской экспертизой изъят соответствующий материал для последующих микроскопических и химических исследований в лабораторных условиях. В сохранении тканей и органов трупов имели известное значение свойства почвы на месте обнаружения. По раскрытии могил и изъятии трупов и пребывания их на воздухе они подвергались действию тепла и влаги в весенне-летнее время 1943 г. Это могло оказать влияние на резкое развитие процесса разложения трупов. Однако степень обезвоживания трупов и образования в них жировоска, особо хорошая сохранность мышц и внутренних органов, а также и одежды дают основания утверждать, что трупы находились в почве недолгое время. Сопоставляя же состояние трупов в могилах на территории "Козьи Горы" с состоянием трупов в других местах захоронения в г. Смоленске и его ближайших окрестностях ≈ в Гедеоновке, Магаленщине, Реадовке, лагере ╧ 126, Красном бору и т. д. (см. акт суд. мед. экспертизы от 22-го октября 1943 г.), надлежит признать, что погребение трупов польских военнопленных на территории "Козьих Гор" произведено около 2-х лет тому назад. Это находит свое полное подтверждение в обнаружении в одежде на трупах документов, исключающих более ранние сроки погребения (см. пункт "д" ст. 36 и опись документов). Судебно-медицинская экспертная комиссия на основе данных и результатов исследований ≈ считает установленным акт умерщвления путем расстрела военнопленных офицерского и частично рядового состава польской армии; утверждает, что этот расстрел относится к периоду около 2-х лет тому назад, т. е. между сентябрем≈декабрем 1941 г.; усматривает в факте обнаружения судебно-медицинской экспертной комиссией в одежде трупов ценностей и документов, имеющих дату 1941 г. ≈ доказательство того, что немецко-фашистские власти, предпринявшие в весенне-летнее время 1943 г. обыск трупов, произвели его не тщательно, а обнаруженные документы свидетельствуют о том, что расстрел произведен после июня 1941 г.; констатирует, что в 1943 г. немцами произведено крайне ничтожное число вскрытии трупов расстрелянных польских военнопленных; отмечает полную идентичность метода расстрела польских военнопленных со способом расстрелов мирных советских граждан и советских военнопленных, широко практиковавшимся немецко-фашистскими властями на временно оккупированной территории СССР, в том числе в городах ≈ Смоленске, Орле, Харькове, Краснодаре, Воронеже. Главный судебно-медицинский эксперт Наркомздрава СССР, директор Государственного Научно-Исследовательского института судебной медицины Наркомздрава СССР - В. И. ПРОЗОРОВСКИЙ. Профессор судебной медицины 2-го Московского государственного медицинского института, доктор медицинских наук ≈ В. М. СМОЛЬЯНИНОВ. Профессор патологической анатомии, доктор медицинских наук ≈ Д. Н. ВЫРОПАЕВ. Старший научный сотрудник танатологического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины НКЗ СССР, доктор ≈ П. С. СЕМЕНОВСКИЙ. Старший научный сотрудник судебно-химического отделения Государственного Научно-исследовательского института судебной медицины НКЗ СССР, доцент ≈ М. Д. ШВАЙКОВА. Смоленск, 24 января 1944 г. Документы, найденные на трупах Кроме данных, зафиксированных в акте судебно-медицинской экспертизы, время расстрела немцами военнопленных польских офицеров (осень 1941 г., а не весна 1940 г., как утверждают немцы) устанавливается также и обнаруженными при вскрытии могил документами, относящимися не только ко второй половине 1940 г., но и к весне и лету (март≈июнь) 1941 г. Из обнаруженных судебно-медицинскими экспертами документов заслуживают особого внимания следующие: 1. На трупе ╧ 92: Письмо из Варшавы, адресованное Красному Кресту в Центральное Бюро военнопленных ≈ Москва, ул. Куйбышева, 12. Письмо написано на русском языке. В этом письме Софья Зигонь просит сообщить местопребывание ее мужа Томаша Зигоня. Письмо датировано 12 сент. 40 г. На конверте имеется немецкий почтовый штамп ≈ "Варшава, сент.≈40" и штамп ≈ "Москва, почтамт 9 экспедиция, 28 сент. 40 года" и резолюция красными чернилами на русском языке: "Уч. установить лагерь и направить для вручения. 15 нояб.≈40 г." (подпись неразборчива). 2. На трупе ╧ 4: Почтовая открытка, заказная ╧ 0112 из Тарнополя с почтовым штемпелем "Тарнополь 12 нояб. ≈ 40 г." Рукописный текст и адрес обесцвечены. 3. На трупе ╧ 101: Квитанция ╧ 10293 от 19 дек. ≈ 1939 г., выданная Козельским лагерем о приеме от Левандовского Эдуарда Адамовича золотых часов. На обороте квитанции имеется запись от 14 марта 1941 г. о продаже этих часов Ювелирторгу. 4. На трупе ╧ 46: Квитанция (╧ неразборчив), выданная 16 дек. 1939 г. Старобельским лагерем о приеме от Арашкевича Владимира Рудольфовича золотых часов. На обороте квитанции имеется отметка от 25 марта 1941 г. о том, что часы проданы Ювелирторгу. 5. На трупе ╧ 71: Бумажная иконка с изображением Христа, обнаруженная между 144 и 145 страницами католического молитвенника. На обороте иконки имеется надпись, из которой разборчива подпись ≈ "Ядвиня" и дата "4 апреля 1941 г." 6. На трупе ╧ 46: Квитанция от 6 апреля 1941 г., выданная лагерем ╧ 1-ОН о приеме от Арашкевича денег в сумме 225 рублей. 7. На том же трупе ╧ 46: Квитанция от 5 мая 1941 г., выданная лагерем ╧ 1-ОН о приеме от Арашкевича денег в сумме 102 рубля. 8. На трупе ╧ 101: Квитанция от 18 мая 1941 г., выданная лагерем ╧ 1-ОН о приеме от Левандовского Э. денег в сумме 175 рублей. 9. На трупе ╧ 53: Неотправленная почтовая открытка на польском языке в адрес: Варшава, Багателя 15 кв. 47 Ирене Кучинской. Датирована 20 июня 1941 г. Отправитель Станислав Кучинский. Общие выводы Из всех материалов, находящихся в распоряжении Специальной Комиссии, а именно ≈ показаний свыше 100 опрошенных ею свидетелей, данных судебно-медицинской экспертизы, документов и вещественных доказательств, извлеченных из могил Катынского леса, с неопровержимой ясностью вытекают нижеследующие выводы: 1. Военнопленные поляки, находившиеся в трех лагерях западнее Смоленска и занятые на дорожно-строительных работах до начала войны, оставались там и после вторжения немецких оккупантов в Смоленск до сентября 1941 г. включительно; 2. В Катынском лесу осенью 1941 г. производились немецкими оккупационными властями массовые расстрелы польских военнопленных из вышеуказанных лагерей; 3. Массовые расстрелы польских военнопленных в Катынском лесу производило немецкое военное учреждение, скрывавшееся под условным наименованием "штаб 537 строительного батальона", во главе которого стояли оберст-лейтенант Арнес и его сотрудники ≈ обер-лейтенант Рекст, лейтенант Хотт; 4. В связи с ухудшением для Германии общей военно-политической обстановки к началу 1943 г. немецкие оккупационные власти в провокационных целях предприняли ряд мер к тому, чтобы приписать свои собственные злодеяния органам Советской власти в расчете поссорить русских с поляками; 5. В этих целях: а) немецко-фашистские захватчики, путем уговоров, попыток подкупа, угроз и варварских истязаний, старались найти "свидетелей" из числа советских граждан, от которых добивались ложных показаний о том, что военнопленные поляки якобы были расстреляны органами Советской власти весной 1940 г.; б) немецкие оккупационные власти весной 1943 г. свозили из других мест трупы расстрелянных ими военнопленных поляков и складывали их в разрытые могилы Катынского леса с расчетом скрыть следы своих собственных злодеяний и увеличить число "жертв большевистских зверств" в Катынском лесу; в) готовясь к своей провокации, немецкие оккупационные власти для работ по разрытию могил в Катынском лесу, извлечению оттуда изобличающих их документов и вещественных доказательств использовали до 500 русских военнопленных, которые по выполнении этой работы были немцами расстреляны. 6. Данными судебно-медицинской экспертизы с несомненностью устанавливается: а) время расстрела ≈ осень 1941 г.; б) применение немецкими палачами при расстреле польских военнопленных того же способа пистолетного выстрела в затылок, который применялся ими при массовых убийствах советских граждан в других городах, в частности, в Орле, Воронеже, Краснодаре и в том же Смоленске. 7. Выводы из свидетельских показаний и судебно-медицинской экспертизы о расстреле немцами военнопленных поляков осенью 1941 г. полностью подтверждаются вещественными доказательствами и документами, извлеченными из катынских могил; 8. Расстреливая польских военнопленных в Катынском лесу, немецко-фашистские захватчики последовательно осуществляли свою политику физического уничтожения славянских народов. (Следуют подписи членов Спец. Комиссии) Председатель Специальной Комиссии, член Чрезвычайной Государственной Комиссии, академик Н. Н. БУРДЕНКО. ЧЛЕНЫ: Член Чрезвычайной Государственной Комиссии,академик Алексей ТОЛСТОЙ. Член Чрезвычайной Государственной Комиссии ≈ Митрополит НИКОЛАЙ Председатель Всеславянского Комитета генерал-лейтенант А. С. ГУНДОРОВ. Председатель Исполкома Союза Обществ "Красного Креста" и "Красного Полумесяца" С. А. КОЛЕСНИКОВ Народный Комиссар Просвещения РСФСР, академик В. П. ПОТЕМКИН. Начальник Главного Военно-Санитарного Управления Красной Армии, генерал-полковник Е. И. СМИРНОВ. Председатель Смоленского облисполкома Р. Е. МЕЛЬНИКОВ Гор. Смоленск. 24 января 1944 года. (Напечатано в "Правде" 26 января 1944 г.)
Магаданец: Теперь - немецкая версия: http://katyn.codis.ru/butz.htm ОТЧЕТ ПРОФЕССОРА МЕДИЦИНЫ ДОКТОРА БУТЦА В 1943 году немецкие власти опубликовали "Официальные материалы по делу массового катынского убийства. Собраны, обработаны и изданы Германским информационным бюро на основании первичного доказательного материала, по заданию министерства иностранных дел" ("Amtliches Material zum Massenmord von Katyn. Im Auftrage des Auswartiges Amtes auf Grund urkundlichen Beweismaterial zusammen-gestellt, bearbeitet und herausgegeben von der Deutschen Iniormationstelle"). Ниже приводится сокращенное изложение содержащегося в этой книге отчета профессора Гергарда Бутца, руководившего судебно-медицинским расследованием. "1 марта 1943 года я получил для ознакомления рапорт тайной полевой полиции от 28 февраля 1943 г. об обнаружении массовых могил польских офицеров, расстрелянных органами НКВД в Катынском лесу в 1940 году. В результате пробных эксгумаций, проведенных при участии тайной полевой полиции, я убедился в достоверности собранных показаний очевидцев, жителей окрестных деревень. Еще не оттаявшая земля не позволяла сразу приступить к массовому извлечению и исследованию трупов. Только 29 марта была начата массовая эксгумация. До 1 июня 1943 г. в Катынском лесу были исследованы 7 братских могил, в которых находились трупы бывших офицеров польской армии. Эти могилы находились одна возле другой на лесных полянах, засаженных молодыми сосенками. Могила № 1. Из-за своей формы названная могилой "L" , она была самой большой из обнаруженнных до сих пор в Катыни. Ее более длинная сторона тянулась на расстояние свыше 26 м в северо-восточном направлении; более короткая сторона (16 м) была ориентирована в северо-западном направлении. Северный торец могилы имел ширину 5,5 м, южный —8м. Площадь могилы равнялась 252 кв. м. Могила № 2. Она находилась на расстоянии 20 м к юго-востоку от могилы "L" и была вытянута в направлении с северо-запада на юго-восток. Ее размер — 20 х 5 м, т. е. 100 кв. м. Могила № 3. Она находилась к юго-западу от могилы № 2; ее площадь равнялась 21 кв. м. (3,5 х б м). Могилы № 4 и № 5 смыкались с юго-западным торцом могилы № 3 на наклонной местности. Могила № 4 была того же размера, что и № 3. Могила № 5 занимала площадь 3 х 4,5 м (13,5 кв. м) и замыкала территорию захоронения с юго-западной стороны, примыкая к болотистой низине. При вскрытии этой могилы выступила подпочвенная вода, и могила была залита до уровня 0,8 м ниже ее краев. Когда трупы закапывали, уровень подпочвенной воды был, очевидно, низким. К юго-востоку, вблизи могилы № 4, были обнаружены могилы № 6 и № 7 размером соответственно 4 х 12 м (48 кв. м) и 3,5 х 9 (31,5 кв.м). Итак, 7 братских могил в общей сложности занимали площадь не меньше 487 кв. м. Глубина могил колебалась от 1,85 м до 3,30 м. Максимальная глубина - 3,30 м — была установлена в середине более длинной стороны могилы "L". Разница в глубине могил объясняется тем, что, как правило, дно могил было неровным. Так, например, глубина могилы № 6 у ее северо-восточного торца была 2,10 м, а у юго-западного — только 1,74 м. Как правило, могилы были заполнены трупами до уровня 1,5 м ниже края. 1 июня 1943 года в юго-западной части болотистой низины, на расстоянии около 100 м от первых семи могил, была обнаружена могила №8. Эта могила врезается в песчаный холмик; пока что вскрыт ее участок размером 5,5 х 2,5 м. Подобные раскопки шли с северо-запада на юго-восток. На первый труп мы наткнулись на глубине около 2 м. Вблизи северо-западного торца могилы на ее дне находился короткий уступ, отделенный от слоя трупов фашиной из молодых сосен. Такая особенность не встречалась нам при исследовании предыдущих семи могил. На данном этапе исследования нельзя сказать ничего конкретного о цели этого сооружения, укрепленного шинелями жертв. Возможно, что нужна была опора, необходимая при копке в песчанной почве, чтобы избежать осыпания грунта. К северо-востоку от места захоронений (могилы №№ 1—7), по другую сторону лесной дороги, ведущей к Дому отдыха НКВД и к юго-востоку от могилы № 8 были предприняты раскопки в лесу, которые привели к обнаружению многочисленных могил советских граждан. Этот факт подтверждал уже имевшиеся сведения, что Катынский лес многие годы был местом казней, производимых ЧК, ГПУ и НКВД. 3 июня 1943 г. эксгумационные работы пришлось временно приостановить из-за жары, засилия мух и по другим санитарно-полицейским соображениям.
Магаданец: Консервация и идентификация трупов Вначале консервация эксгумированных трупов была возложена на специально обученный немецкий персонал и приданных ему рабочих из числа местных жителей, а в дальнейшем поручена краковскому врачу д-ру Водзинскому, который прибыл в Катынь в составе делегации Польского Красного Креста. В связи с консервацией останков возникли различные трудности; так, например, в могиле № 5 неожиданно появилась подпочвенная вода. Кроме того, трупы, особенно в нижних слоях, ввиду далеко зашедшего процесса разложения слиплись в плотную массу, так что зачастую их было очень трудно разъединить. Вообще в каждом случае, когда приходилось иметь дело с беспорядочным, а не послойным, захоронением, возникал вопрос, удастся ли извлечь трупы неповрежденными, поскольку их конечности находились, как правило, в другом слое и, размягчившись вследствие разложения, при эксгумации подвергались повреждению или отрывались от тела. Каждый труп укладывался на деревянные носилки, на которых его выносили из могилы. Трупы укладывали на поляне. Сразу после извлечения из могилы они снабжались порядковым номером — к каждому прикрепляли круглую железную бирку с выбитым номером. Таким образом по истечении некоторого времени образовались ряды из сотен извлеченных трупов, один возле другого; они были подвергнуты профессиональному осмотру. После исследования состояния одежды, установления метода связывания жертвы, производился осмотр орденов, нагрудных знаков, погон, пуговиц, знаков отличия, а также проверка содержимого карманов. Полученные таким путем вещественные доказательства вкладывали в бумажные мешочки для окончательного исследования и оценки. Каждый мешочек был помечен тем же номером, что и соответствующий труп. В случае необходимости получить дополнительные судебно-медицинские материалы проводились (под моим руководством как патологоанатома) добавочные исследования в полевой лаборатории. В большинстве случаев патологоанатомические заключения проверялись и фиксировались в письменном виде сразу же после вскрытия черепа. Если в ходе этих исследований возникал какой-либо специальный вопрос, безотлагательно приступали к общему вскрытию. По окончании такой следственной процедуры трупы поодиночке относили на деревянных носилках на место нового погребения. Все трупы, извлеченные из семи могил, были похоронены по уставу в нововырытых могилах к северо-западу от прежнего места захоронения. Тринадцать трупов польских военных, извлеченных из могилы № 8, после вскрытия, исследования и отбора доказательного материала, были вновь похоронены в той же могиле. Общие выводы На всех трупах из могил 1—7 была зимняя одежда, в частности шинели, меховые и кожаные куртки, свитеры и шарфы. Только на двух трупах, извлеченных 1 июня 1943 г. из могилы № 8, были надеты шинели, но на них не было теплого белья; остальные были в летней одежде. Этот бросающийся в глаза факт позволил предположить, что казнь происходила в разное время года. Это подтверждают найденные среди документов многочисленные русские и польские газеты или их обрывки. В то время как газеты, извлеченные из могил 1—7, относились к периоду от марта до середины апреля 1940 г., — газеты, извлеченные из могилы № 8, относились к концу апреля — началу мая 1940 г. Доказательством могут служить куски выходившей на польском языке газеты "Глос Радзецки" от 26 и 28 апреля 1940 г. (Киев) с передовой статьей "Лозунги ко дню 1 мая", а также газеты от 1 мая и 6 мая 1940г. Обмундирование на извлеченных трупах можно с полной уверенностью определить как форменную одежду польской армии. Установлены: польские орлы на пуговицах, войсковые степени, ордена и знаки отличия, полковые знаки, обозначения рода войск, фасон сапог, головные уборы офицеров и рядовых, портупеи и ремни, походные фляги, алюминиевые кружки, штемпеля на белье. Следует также подчеркнуть, что среди жертв находится много офицеров 1-го кавалерийского им. Ю. Пилсудского полка. Этот факт подтверждают, среди прочего, найденные в могиле № 8 погоны с буквами S. Р. (отборный полк легкой кавалерии). На мундирах убитых были найдены также отличия за храбрость, как-то: серебряный крест "Virtuti Militari" — эквивалент немецкому "Ritterkreuz" (рыцарскому кресту) , польские ордена "Krzyz Zaslugi", "Krzyz Walecznych" и пр. Мундиры в основном были хорошо пригнаны. На одежде зачастую попадались личные монограммы. Сапоги были пошиты по размеру. Все пуговицы на верхней одежде и белье были застегнуты. Подтяжки и поясные ремни на месте. За исключением нескольких случаев, когда было отмечено повреждение ударом штыка, одежда была не повреждена и не носила следов сопротивления жертв. Ввиду вышесказанного можно с абсолютной уверенностью заключить, что жертвы были захоронены в собственных мундирах, которые они носили в плену до самой смерти, и что тела лежали нетронутыми вплоть до вскрытия могил. Распространяемая неприятелем версия, будто трупы были переодеты в польские офицерские мундиры после эксгумации, ни на чем не основана. Этому противоречат найденные на трупах документы, и кроме того, судебно-медицинская экспертиза доказывает невозможность переодеть наново тысячи трупов в целях камуфляжа, тем более — в сшитое по размеру белье и мундиры. На трупах отмечено отсутствие часов и колец. Однако найденные точные записи с указанием не только дат, но и времени суток, свидетельствуют, что у жертв были часы чуть ли не до последних минут жизни. На одном из трупов был найден спрятанный перстень с изумрудом, на других попадались изделия из благородных металлов (главным образом серебряные портсигары). Ни золотые коронки, ни мостики искусственных зубов не были изъяты. На многих трупах были найдены под бельем иконки, крестики, золотые цепочки и т. д. Как правило, у убитых кроме небольших денежных сумм (польские банкноты, разменная монета) были также и крупные суммы польских злотых в пачках. На жертвах часто находили табакерки ручной работы, иногда еще наполненные, деревянные портсигары, а также мундштуки с вырезанными монограммами и годом 1939 или 1940 и надписью "Козельск" (название лагеря в 260 км к юго-востоку от Смоленска и в 120 км к северу от Орла). В этом лагере находилось большинство офицеров, убитых в Катыни. Это подтверждается тем, что найденные на жертвах письма от родственников и друзей были главным образом адресованы на Козельск. Найденные на жертвах гражданские документы (паспорта, записные книжки, письма, открытки, календари, фотографии, рисунки) во многих случаях давали возможность установить фамилию, возраст, профессию, происхождение и семейное положение отдельных жертв. Убедительным и важным доказательством для воспроизведения многих эпизодов, проливающих свет на действия НКВД, являются трогательные записи в дневниках и письмах и почтовые открытки от родственников из Верхней Силезии, Генеральной губернии и из советской оккупационной зоны в Польше на восток от Буга. Судя по почтовым штемпелям, переписка относится к периоду от осени 1939 до марта-апреля 1940 года. Эти даты уточняют время ка-тынских событий (весна 1940 г.). Особые выводы Следующие примеры показывают, какого рода были документы и вещи отдельных жертв. В кармане трупа за № 3775 обнаружено: кожаный кошелек с двумя десятизлотовыми монетами, посеребренный портсигар с гильзами для папирос, два деревянных мундштука, свечной огарок, два огрызка химического карандаша. В боковом кармане было спрятано 900 злотых в банкнотах. В другом кармане, наряду с малоинтересной записной книжкой, было найдено много документов, среди прочего копия свидетельства о церковном бракосочетании, которая дала возможность установить личность убитого. Речь идет в данном случае о Яне Жарчинском, 1909 года рождения, который вступил в брак 2 апреля 1934 г. в Ковеле. Кроме того, были найдены свидетельство о прививке за № 2489, письма и почтовые открытки от жены и жене, которые покойный не успел отослать. Из могилы № 8 было извлечено тело Владислава Чернушевича, род. 21 октября 1897 г. в Слониме. До призыва в армию он был чиновником уездного ведомства в Слониме. Среди документов было найдено удостоверение личности № 1439/258, выданное в Новогрудке в марте 1935 г. и продленное до 1939 года. Оно уполномачивало предъявителя на пользование всеми видами государственного транспорта по льготному тарифу для государственных служащих. Фотография на документе сохранилась сравнительно неплохо, подпись еще разборчива. Эти примеры показывают, что на основе найденных на трупах документов в большинстве случаев удавалось немедленно установить фамилию жертвы, семейное положение, воинское звание, гражданскую профессию. Во многих других случаях, несмотря на отсутствие бумаг, указывающих непосредственно фамилию жертвы, встречались записи и доказательства личного порядка, так что идентификация была возможной по предъявлении этих данных родственникам убитого. Многочисленные датированные письма не оставляют сомнения, что казнь офицеров происходила в Катынском лесу весной 1940 года. Такой вывод подтверждается тем фактом, что семьи пленных польских офицеров, которые до того поддерживали с ними регулярную почтовую связь, с весны 1940 года перестали получать от них письма. До 3 июня 1943 года из братских могил в общей сложности изъято и наново похоронено 4143 трупа. Разложение трупов во многих случаях очень затрудняло их идентификацию, однако последняя производилась очень тщательно и позволила установить личность 2815 жертв (67,9%).
Магаданец: Состояние трупов Изменения в человеческом теле, которые наступают сразу после смерти, общеизвестны как трупные симптомы. Какого рода были эти симптомы у жертв Катыни? Изучение тысяч эксгумированных трупов показало, что они находились в стадии более или менее далеко зашедшего образования жировоска. Термином "жировоск" (Adipociri ) обозначается продукт превращения нормального телесного жира в жирообразную восковую массу. Особенно из-за отсутствия кислот, которые могут замедлить или даже парализовать этот процесс, зачастую образуется белая, серая или желтоватая рассыпчатая сырообразная масса, которая затвердевает на воздухе и по виду напоминает гипс. Кроме того, жировоском покрываются трупы, которые долго — месяцы и годы — пролежали в воде. Длительное пребывание в воде, во влажной почве, в присутствии подпочвенных вод или в специфических условиях (обилие солей и микроорганизмов) благоприятствует процессу образования жировоска. Такие условия в сочетании с аммиачными продуктами гниения препятствуют дальнейшему разложению мягких тканей — наступает процесс изменения, который благоприятствует более длительной сохранности этих тканей и образованию жировоска. Разложение тел жертв Катыни проявилось в разной степени и форме в зависимости от положения тела в могиле и как такового и по отношению к другим телам. Наряду с мумификацией в верхних пластах и у стенок могилы, в средних и нижних пластах был отмечен процесс влажного разложения с начальным или более далеко зашедшим образованием жировоска. В результате, соприкасающиеся трупы слиплись, были точно спаяны под действием затвердевшей трупной жидкости, а особенно — жирных кислот различной консистенции. Под влиянием давления трупы деформировались. Все это указывает на исконное, нетронутое положение тел. Нигде, ни непосредственно на трупах, ни на одежде не было обнаружено следов насекомых, относящихся к периоду захоронения; это доказывает, что казнь и захоронение происходили в холодное время года, когда еще не было насекомых. Причина смерти Установлено, что туловища жертв были сильно сдавлены, потому что, как правило, трупы лежали в могилах слоями (от 10 до 12 слоев). Грудная клетка была сплющена, живот сильно вдавлен, носы приплюснуты, мягкие части тела, включая половые органы, также сплющены. В общем, в большинстве случаев трупы находились в стадии образования жировоска, однако еще не завершившейся полностью. Исследованиями скелета было установлено наличие отверстий в черепах, произведенных выстрелом из огнестрельного оружия. В одном случае установлен удар штыком в грудную клетку, в других случаях — переломы челюсти. Эти повреждения вызваны ударами, нанесенными еще при жизни казненных. На основе вышеописанного процесса изменений, происходящих в мертвом теле, трудно точно определить дату смерти. Нам впервые пришлось исследовать такого рода массовые могилы, где сложенные вместе трупы зачастую оказывались слившимися в одну сплошную массу. До сих пор, как правило, публикации из области судебной медицины касались одиночных трупов. Но опыт профессора Орсоса из Будапешта показал, что череп трупа № 526 дает возможность установить дату смерти сравнительно точно. Имеется в виду "обызвествленно-затвердевшая многослойная корка на поверхности уже глинисто-унифицированной мозговой ткани". Орсос на основе соответствующих опытов и исследований указал на факт, что такой вид изменений не свойствен трупам, которые пролежали в земле меньше трех лет. Он констатировал такое же состояние мозга у ряда других трупов. Таким образом, наличие упомянутого образования, подтвержденное научным исследованием, позволило установить, что трупы покоились в земле уже ряд лет, по крайней мере три года. Изменения, происходящие в тканях трупов, в каждом отдельном случае зависят в большой мере от положения трупа, от рода почвы, ее состава и свойств, а также от насыщенности влагой. Ввиду этого, а вернее из-за отсутствия материала для сравнения, нельзя определенно решить априори, сколько времени трупы пролежали в земле. При оценке следственных материалов, особенно когда вопрос касается определения даты смерти жертв, крайне важно учитывать внешние обстоятельства каждого конкретного случая. Ввиду этого особое значение приобретают найденные документы и газеты, неоспоримо указывающие на весну 1940 года как на время казни. Чтобы замаскировать места захоронений, на могилах были высажены молодые сосенки. Научными исследованиями установлено, что это были пятилетние деревца, слабо развитые из-за плохой почвы и тени от больших сосен. Лабораторная экспертиза и исследования под микроскопом поперечного распила стволов этих сосенок показали равномерное развитие трех наружных годичных колец. Между этими кольцами и сердцевиной была обнаружена темная полоса, которая указывала, что деревца были пересажены три года назад. Так как те же самые методы заметания следов (посадка молодых березок и елей) применялись на старых могилах расстрелянных и захороненных в Катынском лесу советских граждан, этот факт, установленный применительно к могилам польских офицеров, исключает какое бы то ни было сомнение в отношении того, кем были убийцы и когда было совершено это преступление. Пули и стреляные гильзы Почти во всех случаях установлено, что причиной смерти катынских жертв был выстрел в голову (в затылок). Входное пулевое отверстие в исследованных черепах указывало на выстрел из пистолета калибра меньшего, чем 8 мм. Этот вывод был подтвержден наличием многочисленных пуль и гильз, которые были найдены на месте преступления. Удалось даже установить точный калибр — 7,65, так как в могиле № 2 был найден оригинальный патрон "Geco 7,65 D." Поверхность этого патрона под действием гнилостной жижи была зеленовато-черного цвета, а у основания шейки гильзы он был покрыт жировой субстанцией (продукт трупного разложения) и зеленым налетом окиси меди. Это указывало на то, что с самого начала этот патрон лежал во внутреннем слое трупов. Кроме того, во многих случаях удалось найти и исследовать пули. Для казни применялись пистолетные патроны калибра 7,65, на что указывала маркировка торца гильз. Эти торцы во всех случаях были замаркированы штамповкой 'Geco 7,65 D.", что совпадает с маркировкой неиспользованных патронов. Пистолетные боеприпасы этой марки, использованные в Катыни, многие годы производились на заводе Gustaw Genschow Co. в Дурлахе под Карлсруэ (Баден). В полученном от фирмы разъяснении указано на изменения в маркировке гильз пистолетных патронов за последние десять-пятнадцать лет. Маркировка патронов, найденных в Катыни, позволяет уверенно заключить, что боеприпасы, использованные для казни, были изготовлены в Дурхлахе в 1922-31 годах. Вследствие Версальского договора, в Германии не было спроса на боеприпасы, и фирма Геншов экспортировала пистолетные патроны в соседние страны — в Польшу, в прибалтийские государства и в Советский Союз (в довольно значительном количестве до 1928 года, а потом в более ограниченном количестве). Итак, тот факт, что на месте катынского преступления найдены патроны и гильзы немецкой продукции, вполне объяснен. Не исключено, что немецкие боеприпасы происходили не только из непосредственных поставок Советской России, но также из военных трофеев, захваченных Красной армией в восточной Польше в 1939 году. Выстрелы в упор Ввиду последовательного способа умерщвления и одинакового характера повреждения тела не подлежит сомнению, что выстрелы в затылок производились в упор. С помощью инфракрасного фотографирования под микроскопом и микрохимических исследований установлено, что оружие соприкасалось с целью, т. е. или с кожей жертвы, или с поднятым воротником шинели. Место и вид казни Кроме того установлено бросающееся в глаза постоянство места входа пули — в строго определенной области затылочной части головы, а также направления пулевого канала, следовательно, места выхода пули. Принимая во внимание огромное количество убитых выстрелом в затылок, можно с уверенностью утверждать, что казнь происходила по плану, серийно и совершалась опытными людьми. Найденные у края могилы "L" пистолетные гильзы позволяют считать, что жертвы почти наверняка расстреливались за пределами могил. Расстреливали ли их также в самих могилах в стоячем или лежачем положении? В одном случае, кроме выстрела в затылок, была обнаружена другая, рикошетная пуля, которая вдавила лишь наружную область теменной кости. Это позволяет предположить, что расстреливали и в самих могилах. В другом случае установлено: тело казнимого лежало лицом вниз, в фуражке, пуля прошла сквозь череп в направлении, обычном для выстрела в затылок (выход на лбу) и глубоко застряла в подкладке фуражки в районе козырька (в остальном фуражка оказалась неповрежденной). Эти два случая позволяют предположить, что выстрелы были сделаны в лежачего, притом в самой могиле (вывод возможный, но не обязательный). В первом случае можно было бы доказать, что стреляли в лежачего, если бы удалось точно установить место выхода пули у жертвы, убитой пулей, которая затем срикошетировала. Установить это оказалось невозможно, так как рикошетное попадание было обнаружено только после извлечения трупа из общей массы. Как правило, определить направление рикошета невозможно, но вполне допустимо, что этой пулей был убит человек, стоявший у самой могилы, и в виде шальной она попала в уже лежащее в могиле тело. Во втором случае предполагаемый выстрел в лежачего мог быть сделан и вне могилы, на общем месте казни. Остается решить, в каком положении расстреливались жертвы. Стояли ли они во весь рост или на коленях, а если стояли, то в каком положении была голова: нормальном или наклонном? Вскрытие трупов для установления пулевого канала показало, что при выстрелах в затылок оружие должно было быть направлено наискось, сзади и снизу. Учитывая это, а главное — локализацию выходных пулевых отверстий, представляется маловероятным, чтобы стреляли в людей, стоявших на коленях с опущенной головой. Прослеживая пулевой канал на основании мест входа и выхода пули, находим, что направление выстрелов при нормальном положении головы проходит от затылка к области лба под углом 45°. Отсюда можно заключить, что жертвам стреляли в затылок в стоячем положении, с нормальным положением головы, слегка лишь наклоненной. Два других палача с двух сторон поддерживали расстреливаемых под мышки. То обстоятельство, что головы у некоторых были прострелены дважды или даже трижды, можно объяснить именно тем, что расстреливаемого поддерживали в стоячем положении.
Магаданец: Связывание В разных могилах у трупов лежащих лицом вниз, руки были связаны за спиной. В самой большой могиле "L" только у 5% трупов руки оказались связанными; только у единичных трупов — в могиле № 2 и № 5. У убитых из могил № 4 и № 6 руки были связаны у всех без исключения; напротив, в этом, видимо, не было нужды, когда расстреливали людей, захороненных затем в могилах №№ 3, 7 и 8. Установлено, что руки были связаны преимущественно у молодых офицеров и прапорщиков, которые, вероятно, в противоположность старшим офицерам, оказывали сопротивление до последней минуты или же пытались бежать. Метод связывания бьет во всех случаях один и тот же, что указывает на опытную руку палача, возможно ту же, которая производила тысячи точных выстрелов в затылок. Руки жертв были связаны плетеным шнуром (фабричного производства, какой употребляется для занавесок или штор) толщиной 3—4 мм и длиной от 1,75 до 1,95 метра. Шнур для связывания складывался вдвое, а затем простым узлом он охватывал суставы рук между плечом и кистью и затягивался (следует точное описание) . Петля была задумана так, что при попытке разъединить руки узел автоматически затягивался еще туже. Петли были с самого начала стянутыми и прочными. На это указывают следы от шнура, глубоко врезанные в покрытую жировоском трупную кожу между плечом и кистью руки. У большинства тел из могилы № 5 и в единичных случаях в других могилах, кроме обычного связывания рук, дополнительно были замотаны головы. Снятую с жертвы шинель или мундир набрасывали на голову, чтобы задняя часть шинели или мундира закрывала лицо, а полы одежды забрасывали на плечи и тыльную часть головы, пуговицы застегивали и крепко стягивали вокруг шеи таким же шнуром, какой употребляли для связывания рук. Средняя длина этой петли была всего лишь 11 см! Для связывания головы и рук употреблялись отдельные шнуры. Шнур, затягиваемый на шее, в большинстве случаев длиной в полтора метра. Свободный конец петли соединяли с узлом на руках. Таким образом, каждое движение при попытке освободить голову или руки автоматически затягивало петлю. В одном из исследованных случаев пространство между шинелью и головой жертвы было туго набито многосантиметровым слоем стружек. Исследование под микроскопом установило, что это были сосновые стружки. Тщательное исследование полости рта этой жертвы обнаружило стружки на небе, под языком и между зубами, хотя рот был закрыт, а кожа на щеках и на губах была в полной сохранности. Это свидетельствует о том, что голова жертвы была замотана перед расстрелом и что дыхание жертвы было затруднено. Во всех случаях, о которых идет речь, следовал один или два выстрела в затылок, и пули проходили сквозь натянутую шинель: это лишний раз подтверждает, что заматывание головы происходило при жизни жертвы. Судебно-медицинским исследованием установлено, что применяемые методы комбинированного связывания (особенно заматывания головы) причиняли жертвам предсмертные мучения. Тождественные способы связывания были установлены на многих трупах казненных русских, изъятых из могил в Катынском лесу. Так, например, было обнаружено тело советского гражданина с головой, замотанной овчинным тулупом, зашнурованным на шее, и со связанными руками. Отсюда можно неопровержимо заключить, что методы, применявшиеся при умерщвлении польских офицеров, были теми же, какие большевики применяли уже многие годы. Колотые раны При исследовании тела польского поручика Стефана Мейстера были обнаружены, наряду с нехарактерными, частично круглыми (с рваными краями) дырами в одежде, следы ударов штыком, безусловно граненым, какой употребляется в советской армии. Расследуя советские преступления в прибалтийских странах, мне неоднократно представлялась возможность наблюдать такие штыковые раны. Были обнаружены типичные следы ударов штыком на внутренней поверхности шинели, мундира, брюк, обеих рубах и на плечах жертв. Они были особенно многочисленны в области ягодиц и бедер. Штыковые ранения были весьма тщательно исследованы под микроскопом. Они заметно отличались от шрамов и повреждений ткани, которые могли произойти из-за неосторожного изъятия тел из могил с использованием неподходящих орудий. Можно, таким образом, утверждать, что у части катынских жертв были замотаны головы и связаны руки перед их умерщвлением выстрелом в затылок и что их гнали на место казни, причиняя им одновременно физические мучения ударами штыка. Итоги расследования 1. До сих пор, в результате расследования преступления в Катынском лесу, было изъято из массовых могил 4143 трупа офицеров польской армии, из которых 2815 (67,9%) удалось идентифицировать. По санитарно-полицейским причинам (жара, мухи) 3 июня 1943 года эксгумацию пришлось приостановить. Дальнейшее значительное число жертв ждет еще своей очереди изъятия из могил, опознания и исследования. 2. На месте было идентифицировано: два бригадных генерала, 2250 офицеров разных воинских званий, 156 врачей и ветеринаров, 406 офицеров неустановленных чинов, прапорщиков и рядовых, один военный священник. Опознание остальных на основе найденной на трупах корреспонденции и иных вещей продолжается. 3. Все трупы были одеты в хорошо пригнанные польские мундиры, по которым в большинстве случаев можно было распознать звание. Кроме орденов и других наград, личных вещей, документов, сувениров, писем, записных книжек — на телах были многочисленные предметы военного снаряжения. Трупы из могил №№ 1—7 были в зимней одежде, а в могиле № 8 — в летней. 4. Исследование трупов не установило никаких признаков, которые указывали бы, что причиной смерти была болезнь. Кроме единичных случаев, где нельзя было обнаружить следов выстрела, всюду был установлен типичный выстрел в затылок из пистолета калибра 7,65. Это подтверждают стреляные гильзы и пули (иногда оставшиеся в теле жертвы), а также один неиспользованный патрон, найденный на месте преступления. Выстрелы производились в упор. У многих трупов был отмечен выстрел в затылок сквозь поднятый воротник шинели. Факт выстрелов в упор был установлен с помощью новейших методов исследования. 5. По всей вероятности, казнь происходила за пределами могил. 6. У значительного числа жертв руки были связаны за спиной. Другим жертвам (особенно из могилы № 5) перед казнью закидывали шинели на голову, а в пространство между шинелью и лицом плотно набивали стружки. Судебно-медицинские эксперты считают, что ряд приемов определенно указывает на стремление доставить жертвам лишние мучения. 7. В целом ряде случаев были также установлены ранения четырехгранным советским штыком, которые были несомненно нанесены перед казнью. Вероятно, жертв подгоняли штыками к месту казни. 8. Обнаруженный во многих случаях перелом нижней челюсти доказывает истязание жертв — удары наносились перед казнью кулаком или прикладом винтовки. 9. Стереотипный выстрел в затылок, как и единообразное связывание рук и заматывание головы, бесспорно свидетельствуют о профессионализме палачей. 10. Трупы находились в различных стадиях разложения: у незначительного их числа было отмечено обнажение скелета и частичное явление мумификации не прикрытых одеждой частей тела (это относится к трупам из верхних слоев могил). В основном же обнаружен процесс образования на них жировоска, сопровождающийся проникновением жира в одежду. 11. В начальной стадии разложение трупов происходило независимо от характера почвы; однако позднее (это особенно касается образования жировоска и сохранности внутренних органов) разложение постепенно замедлялось кислой реакцией почвы. С другой стороны, процесс разложения трупов вызвал характерные (химические и структурные) изменения почвы. Это явление неопровержимо доказывает, что тела пролежали несколько лет в одном и том же месте и в том же положении. 12. Следственными материалами (в том числе - документами) и показаниями свидетелей (русских — жителей окрестных деревень) установлено, что трупы пролежали в данном месте 3 года. Обнаруженные при вскрытии патолого-анатомические изменения, равно как и другие итоги следствия, полностью подтверждают этот вывод. 13. Умерщвление, а затем захоронение трупов происходило в прохладное время года, когда не было еще насекомых. Найденные на трупах документы, письма, записки и газеты указывают на то, что офицеры были убиты в марте, апреле и мае 1940 года".
Магаданец: Имею вопрос к знатокам : каким числом датируется этот отчет Бутца ? Интерес вызван вот чем. Я обратил внимание, что в отчете международной комиссии экспертов, подписанном 30 апреля 1943, о пулях упоминается вскользь, без указания их немецкого происхождения, и единственным признаком "калибром менее 8 мм" В отчете польского Красного креста я тоже ничего не нашел по пулям. А 3-го мая мы имеем такой документ - "МОЛНИЮ" : Цитата: ТЕЛЕГРАММА № 6 УПРАВЛЕНИЯ ВНУТРЕННЕЙ АДМИНИСТРАЦИИ ИЗ ВАРШАВЫ ПРАВИТЕЛЬСТВУ ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВА ОТ 3 МАЯ 1943 г, [Документ СССР-507, 402-ПС] Правительству генерал-губернаторства. В Главное Управление внутренней администрации. Старшему административному советнику Вей-рауху — Краков. Молния. Секретно. Часть делегации Польского Красного Креста вчера возвратилась из Катыни. Сотрудники Польского Красного Креста привезли с собой гильзы патронов, использовавшихся при расстреле жертв в Катыни. Выяснилось, что это немецкие боеприпасы. Калибр 7,65, фирма «Геко». Письмо следует. Хейнрих. Передано: Варшава Фидлер. Принял: Зидов. Отчет Бутца напечатан в "Амтлихес" , который издан во второй половине года - стало быть и Бутц мог редактировать свой отчет до самого выхода этого сборника, и уже довставлять информацию с враньем Геншова по патронам к вальтерам, которая появилась в конце мая. Я правильно все излагаю ? Тогда получается, что немцы при подготовке к эксгумации пропустили факт использования немецких боеприпасов, и засуетились над этим только после того, как члены комиссии польского Красного креста обнаружили это сами и вывезли с собой эти гильзы и пули, как вещдоки. Вот тогда и понадобилась сказка Геншова, что эти патроны выпускались давно и экспортировались в СССР (без , естественно, предъявления каких-либо контрактов на такую поставку.
Магаданец: А вот, кажется, и ответ: В "Амтлихесе" нет точной даты написания документа 15. Bericht des leitenden Gerichtsmediziners Professor Dr. Gerhard Buhtz über die Ausgrabungen von Katyn, но судя по следующим четырём предложениям в нём, он написан позднее 3 июня 1943 года, самое позднее в сентябре 1943, когда уже отпечатали "Амтлихес". Стр. 39: Цитата: Bis zum 1. 6. 1943 wurden in einem umschriebenen Bereich des Katyner Waldes sieben Massengräber untersucht, in denen ausschließlich ermordete Angehörige der ehemaligen polnischen Armee lagen. Стр. 40: Цитата: Das am 1. 6. 1943 südwestlich (jenseits) der Sumpfniederung in einer Entfernung von etwa 100 m vom ersten Gräberkomplex aufgefundene, ebenfalls in oinen seichten Sandhügel eingelassene Polengrab 8 wurde zunächst nur in einem Ausmaß von 5,5X2,5 m eröffnet. Цитата: Die Ausgrabungen mußten am 3. 6. 1943 wegen der sommerlichen Wärme und der starken Fliegenplage aus sanitätspolizeilichen Gründen vorläufig unterbrochen werden. Стр. 42: Цитата: Die Leichen aus den Gräben 1—7 tragen sämtlich Winterkleidung, in Sonderheit Militärmäntel, Pelz- und Lederjacken sowie Pullover und Schals. Demgegenüber trugen nur zwei der aus dem am 1. 6. 1943 eröffneten Polengrab 8 entnommenen Leichen Mäntel ohne warme Unterkleidung, die übrigen befanden sich in Sommerkleidung (u. a. Offiziersblusen).
Магаданец: И еще на тему фальшивок: http://www.stoletie.ru/territoriya_istorii/falshivki_iz_osoboj_papki_2010-08-24.htm Информационное агентство СТОЛЕТИЕ 24.08.2010 Владислав Швед Фальшивки из «особой папки» После обнародования в апреле этого года на сайте Росархива цветных сканов кремлевских катынских документов из «закрытого пакета №1», тема исторических фальшивок приобрела новое звучание. Дополнительный ажиотаж вызвало заявление депутата Государственной Думы Виктора Илюхина о том, что он располагает информацией о том, как в 1992 г. катынские документы были сфальсифицированы. Тем не менее, когда заходит разговор о возможной фальсификации документов такого уровня и секретности, большинство недоуменно пожимают плечами – разве можно вбросить фальшивку в закрытые сверхсекретные архивы. Однако мировая история свидетельствует, что именно такие архивы (государственные или частные) нередко являются тем каналом, по которым в публичное обращение вбрасываются фальшивки, так как в этом случае статус хранения придаёт фальшивке нужную легитимность. Бывшие работники Общего отдела ЦК КПСС в частной беседе с автором вначале полностью исключили возможность фальсификации документов из «закрытых пакетов» VI сектора (архив Политбюро) какими-либо злоумышленниками. Но они вынуждены были признать, что возможность такой фальсификации существовала, если в этом были заинтересованы первые лица партии и государства. Напомним историю о том, как Горбачев в 1989 г. ненавязчиво предлагал заведующему Общим отделом ЦК КПСС Валерию Болдину уничтожить секретный дополнительный протокол к пакту Молотова-Риббентропа. После заявления Горбачева на первом Съезде народных депутатов о том, что попытки найти подлинник секретного договора не увенчались успехом, генсек уже не намеками, а прямо спросил Болдина, уничтожил ли тот протоколы? Болдин ответил, что сделать это без специального решения нельзя. Один из бывших сотрудников Общего отдела ЦК КПСС вспомнил любопытную деталь. По его словам, в 1991 г., накануне распада СССР заведующий VI сектором (архив Политбюро) Лолий Мошков, «портфелями носил» в кабинет заведующего Общим отделом Болдина секретные документы Политбюро, в том числе, и из «Особой папки». Делалось ли это по указанию Горбачева или это была инициатива Болдина, установить не удалось. Также неясно, все ли документы вернулись в архив в первоначальном виде? Не меньшие возможности изымать и «корректировать» документы сохранились и у администрации Ельцина, представители которой приложили немало усилий для шельмования «советского периода» в истории. Заявления руководителей архивной службы России о «безусловной сохранности» всех документов из «Особых папок» и «закрытых пакетов» следует воспринимать с определенной долей скепсиса. Вспомним, сколько подделок, дискредитирующих советский период, появилось в начале 1990-х годов. Упомянем лишь две наиболее известные фальшивки, запущенные тогда в оборот. Это так называемый совместный приказ Берии и Жукова № 0078/42 от 22 июня 1944 г. «О выселении украинцев в Сибирь» и «Справка к записке Зайкова о захоронении Советским Союзом химического оружия в Балтийском море». Обе фальшивки наделали в свое время много шума. На доказательство их поддельности у российских специалистов ушло немало времени и сил. 21 июня 2010 г. военный обозреватель газеты «Комсомольская правда» Виктор Баранец опубликовал статью «Дату начала войны Сталину сообщил сам... Гитлер?». В этой статье, со ссылкой на российского историка Сергея Брезкуна, убедительно развенчаны некоторые советские фальшивки. Оказывается знаменитая телеграмма Рихарда Зорге о том, что война начнется 22 июня 1941, это фальшивка, появившаяся в хрущевские времена. Фальшивкой также является известная резолюция Л. Берии на одном из документов: «В последнее время многие работники поддаются на наглые провокации и сеют панику. Секретных сотрудников «Ястреба», «Кармена», «Алмаза», «Верного» за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников провокаторов, желающих поссорить нас с Германией. Остальных строго предупредить. Л. Берия». По данным российского историка Сергея Брезкуна секретных сотрудников с с вышеперечисленными псевдонимами в системе НКВД «никогда не существовало». Ещё раз напомним об известной по нацистским заявлениям тройке из минского НКВД: Льве Рыбаке, Хаиме Финберге и Абраме Борисовиче, якобы расстреливавших поляков в Катыни. Их также никогда не было в системе НКВД СССР. Баранец приводит ещё одну фальшивку за подписью Берии, которая много лет гуляет по страницам российских изданий. Речь идет о докладной Берии от 21 июня 1941 года: «Я вновь настаиваю на отзыве и наказании нашего посла в Берлине Деканозова, который по-прежнему бомбардирует меня «дезой» о якобы готовящемся нападении на СССР. Он сообщил, что это «нападение» начнется завтра. То же радировал и генерал-майор В.И. Тупиков, военный атташе в Берлине. Этот тупой генерал утверждает, что три группы армий вермахта будут наступать на Москву, Ленинград и Киев... Но я и мои люди, Иосиф Виссарионович, твердо помним Ваше мудрое предначертание: в 1941 году Гитлер на нас не нападет!». Однако простейшая проверка выявила недостоверность и этой докладной. С 3 февраля 1941 г. НКВД был разделен на два отдельных наркомата - НКВД под руководством Берия, и НКГБ (с внешней разведкой) под руководством Меркулова. Соответственно, Берия 21 июня 1941 г. не занимался внешней разведкой, и Деканозов не мог бомбардировать его «дезой». Дезинформация и фальшивки давно стали мощным средством не только в борьбе государств, но и при нейтрализации или устранении политических лидеров или общественно значимых личностей самого разного масштаба. Процесс выявления фальшивки даже при современной технике нередко растягивается на десятилетия. 86 лет назад, 25 октября 1924 г., за четыре дня до всеобщих выборов, Министерство иностранных дел Англии опубликовало в газете «Дейли мэйл» так называемое «письмо Зиновьева». «Письмо» было датировано 15 сентября 1924 г. и предназначалось руководству Компартии Англии. Оно содержало подробные инструкции британским коммунистам о том, как готовить английскую революцию, вести работу в армии, как «поддерживать Советы» и переманивать на свою сторону членов правящей в то время в Англии лейбористской (рабочей) партии. После скандала с письмом Зиновьева на смену лейбористам пришли консерваторы во главе со Стэнли Болдуином. Правительство Болдуина отказалось представлять на ратификацию договоры, подписанные с Россией лейбористами, а в 1927 году разорвало с Москвой дипломатические отношения. Надежды советского правительства на заключение торгового соглашения и получение крупного займа от Англии рухнули. В то время для СССР это соглашение и заем были во сто крат важнее мировой революции! Члены Политбюро РКП(б) были в бешенстве. 18 декабря 1924 г. они предложили «лицу, доставившему «письмо Зиновьева», заявить о себе, причем ему «гарантировалась безопасность и безнаказанность». Но ситуацию осложнял тот факт, что председатель Исполкома Коминтерна Григорий Зиновьев действительно рассылал аналогичные письма коммунистическим ячейкам в различные страны мира. В этой связи профсоюзы Англии попросили разрешения ознакомиться с материалами Коминтерна. Желая снять с себя подозрения, советские руководители позволили иностранцам заглянуть в секретные архивы. В ноябре 1924 года делегация британских профсоюзов прибыла в Москву, чтобы выяснить всю правду о «письме Зиновьева». Делегация опубликовала отчет, в котором говорилось, что они изучили протоколы заседаний Исполкома Коминтерна и не нашли следов антианглийской деятельности. Документы Коминтерна свидетельствовали - Москва была довольна соглашениями с Англией и связывала свои дальнейшие планы с победой лейбористов на выборах. Поэтому Коминтерну не было необходимости в тот момент направлять британским коммунистам письмо с призывом к вооруженной борьбе. Вывод профсоюзной делегации был однозначным - «письмо Зиновьева» является подлогом. Но письмом занялась британская внешняя разведка МИ-6. Её эксперты признали подпись Зиновьева подлинной. Это и определило судьбу письма. Точка, поставленная британскими спецслужбами, задержало расследование его подлинности на долгие 72 года. Напомним, что публикация в августе 1923 г. аналогичного письма Зиновьева американским коммунистам сорвала признание Соединенными Штатами Советского правительства. В 1998 г. министр иностранных дел в кабинете лейбористов Робин Кук поручил главному историку своего ведомства Джилл Беннетт (Jill Benett) провести расследование с «письмом Зиновьева» и установить истину. Беннетт получила беспрецедентный доступ к архивам британских спецслужб, изучила советские документы того времени. После года работы она представила объемистый доклад, в котором вынуждена была признать, что хотя письмо Зиновьева остается загадкой, но абсолютно ясно, что Зиновьев не мог написать такое письмо, так как Москва в то время крайне нуждалась в британском кредите. По мнению Д. Беннет, письмо было сфальсифицировано русскими эмигрантскими кругами в Латвии, которым не понравилось намерение Лондона укреплять отношения с большевиками. Ещё один пример из истории фальшивок. Весной 2008 г. европейское историко-архивное сообщество потряс крупный скандал, вызванный обнаружением в Национальном архиве Великобритании 29 фальшивых документов периода 1930-40 гг. Эти документы в корне меняли общепринятые представления о роли Великобритании в развязывании Второй мировой войны и подтверждали давно существующую версию о конфиденциальных контактах в предвоенные годы между членами британской королевской семьи и нацистами. На «свет божий» фальшивки извлек известный английский историк Мартин Аллен (Martin Allen). Считая их достоверными и опираясь на них, Аллен издал три книги: «Тайный замысел» («Hidden Agenda», 2002), «Обман Гитлера/Гесса» («The Hitler/Hess Deception», 2003) и «Секретная война Гиммлера» («Himmler's Secret War», 2005). В этих книгах автор сообщил о тайной передаче в 1939 г. герцогом Виндзорским (отрекшимся в 1936 году от престола английским королем Эдуардом VIII) Гитлеру секретной информации стратегического характера, позволившей немцам в 1940 г. за шесть недель завоевать Францию. Мартин изложил весьма обоснованную версию об антисоветских мотивах «бегства» заместителя Гитлера Рудольфа Гесса в Великобританию в 1941 году и т. д. и т. п. Однако три английских исследователя – Роберт Радлей (Robert Radley), Лесли Дикс (Leslie Dicks) и Питер Бауэр (Peter Bower), к которым обратились журналисты газеты «The Sunday Times» с просьбой о проведении независимой экспертизы высказали сомнение в достоверности использованных Мартином Алленом архивных источников. К чести сотрудников Национального архива Великобритании, они, в отличие от руководителей отечественного Росархива, не стали игнорировать публикации журналистов и замалчивать мнение независимых экспертов. Немедленно было назначено служебное расследование, результаты которого в 2005 г. были направлены в лондонскую полицию для возбуждения уголовного дела. Полицейское расследование подтвердило факт фальсификации документов. Было установлено, что сфальсифицированные документы были вброшены в архив в промежуток времени между 2000 и 2005 гг. Расследование отметило демонстративный, фактически издевательский характер обнаруженных подделок. В текстах документов 1930-40 годов присутствовали обороты из современного английского языка, в телеграммы и записки фальсификаторы вставили грубые фактические неточности, поддельные подписи были исполнены карандашом и обведены чернилами. Тексты 29 различных документов, якобы составленных в разное время и в разных местах, были напечатаны всего на четырех пишущих машинках, бланки документов были выполнены с помощью лазерного принтера и т.д. Особую пикантность скандалу придало то обстоятельство, что все выявленные 29 подложных документов находились на спецхранении в 12 секретных архивных делах, доступ к которым имел крайне ограниченный круг лиц. Единственным подозреваемым в изготовлении поддельных документов оказался сам Мартин Аллен, несмотря на то, что он категорически отрицал свою причастность к фальсификации. Однако дело, в конце концов, «спустили на тормозах». Королевская прокуратура прекратила официальное расследование с формулировкой, что его дальнейшее продолжение «противоречит общественным интересам». В этой связи наиболее вероятной версией появления этих фальшивок и провоцирования последующего скандала представляется «профилактическая» операция, проведенная британскими спецслужбами. Дело в том, что слухи о пронацистских симпатиях герцога Виндзорского, бывшего английского короля Эдуарда VIII, и его контактах с нацистами ходят в английском обществе очень давно. А это бросает тень на современную Великобританию. В сложившейся ситуации вброс явно подложных документов по спорным историческим вопросам довоенной политики Англии, видимо, явился своеобразной «вакцинацией» общественного мнения. Разразившийся скандал должен был выработать у английской общественности своего рода «иммунитет» против любых обвинений предвоенного британского руководства в неблаговидных связях с Гитлером. Теперь, даже в случае появления подлинных компрометирующих документов по упомянутым темам, общественная реакция на них будет гораздо слабее (если будет вообще!) и предоставит руководству Великобритании значительно больше возможностей для политического маневра. Современный уровень копировальной и полиграфической техники достиг такого уровня, что нередко даже специалисты эксперты не в силах отличить подделку от оригинала. Утверждение историка Н.Лебедевой о том, что если на третьей странице записки Берии присутствует надпись: «ОП. Вопрос НКВД», сделанная рукой Александра Поскребышева, то эта станица «подлинная» просто наивно. С высокой степенью достоверности специалист-почерковед способен распознать лишь примитивные подделки, выполненные на дилетантском уровне. Кстати, почерковедческая экспертиза и в прошлом не отличалась высокой степенью надежности. Достаточно сказать, что подлинность денежной купюры уже довольно давно определяют не по подписям, присутствующим на каждом дензнаке, а по специальным защитным «маячкам», подделать которые значительно сложнее, нежели подписи. Одним из самых эффективных методов выявления исторических фальшивок, является метод содержательного исторического анализа, предполагающий выявление степени соответствия исследуемого документа многообразию обстоятельств той эпохи, которую он представляет. Выше приводился пример такого анализа, который осуществила английский историк Джилл Беннет. Применение содержательного исторического анализа в отношении катынских документов, позволяет с большой степенью вероятности утверждать, что их происхождение является сомнительным. В рамках объективного подхода к истории нашей страны особую значимость приобретает выявление исторических фальшивок. Они вносят крайне негативную составляющую в формирование национального сознания россиян. Исторические фальшивки, искажая прошлое, деформируют настоящее и формируют ущербное будущее. Ситуация с расследованием катынской трагедии наглядный пример этому.
Магаданец: http://kprf.ru/rus_law/79589.html Сайт КПРФ 2010-05-27 09:13 Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.) Сахаров Валентин Александрович доктор исторических наук МГУ им. М.В.Ломоносова Катынская история, вопреки насаждавшимся в обществе наивным ожиданиям, стремительно превращается во все более тяжелую в морально–психологическом и политическом отношениях проблему для России, её народов, прежде всего, русского народа. Совершенно несостоятельными оказались попытки снять ее политическую остроту с помощью признания вины за ни кем не доказанный факт расстрела военнопленных польских офицеров органами НКВД СССР. Возлагая, без всяких на то серьезных оснований, ответственность советского руководства за их расстрел, политическое руководство РФ всячески затрудняет доступ широких кругов историков к архивным материалам, необходимым для объективного и всестороннего исследования катынской трагедии. Тем не менее, в распоряжении историков имеются источники, позволяющие обойти созданные преграды и развить аргументацию против этой, гитлеровско-геббельсовской по своему происхождению, версии, в пользу советской, сталинской по происхождению, версии её. Речь идёт о документах органов фашистской Германии, осуществлявших эксгумацию трупов из массовых захоронений в Козьих горах (Катынский лес) и их идентификацию, а также пропагандистское сопровождение «Катынского дела». В них содержится ценнейшая информация, раскрывающая методы, которые германская полиция использовала в ходе т.н. «идентификации», и ставящая под вопрос её ценность. Данным выступлением мне хотелось бы привлечь внимание широких кругов отечественной и мировой общественности, историков к этой группе источников и обозначить их способность прояснить некоторые из наиболее важных вопросов катынской истории. Но рассказ о них мне хотелось бы предварить фрагментом сообщения Западного штаба партизанского движения в Центральный штаб партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования от 27 июля 1943 г.: «Военнопленные, сбежавшие из Смоленского лагеря 20.7.1943 года, как очевидцы – рассказали: Немцы, чтобы создать могилы в Катынском лесу, якобы, расстрелянных советской властью польских граждан, отрыли массу трупов на Смоленском гражданском кладбище и перевезли эти трупы в Катынский лес, чем очень возмущалось местное население. Кроме того, были отрыты и перевезены в Катынский лес трупы красноармейцев и командиров, погибших при защите подступов гор. Смоленск от немецких захватчиков в 1941 году и погибших при вероломном нападении фашистской авиации на Смоленск в первые дни Отечественной войны. Доказательством этому служат вырытые при раскопках комсоставские ремни, знаки отличия, плащи и другие виды обмундирования Красной Армии» (см. Приложения №№ 1-6)[1]. В основе гитлеровско-геббельсовской версии катынской истории лежали протоколы допросов местных жителей, проведенные тайной полевой полицией и гестапо, в которых сообщалось о прибытии в апреле – мае 1940 г. на станцию Гнёздово вагонов с польскими офицерами, а также о якобы имевших место слухах, что они расстреливались в той части Катынского леса, которая называется Козьими горами. Основанием для таких выводов якобы служили рассказы о том, что из леса слышались выстрелы. Единственный, кто утверждал, что сам слышал их, – крестьянин П.Киселев, живший рядом с лесом. К этим показаниям принято относится с доверием, хотя они содержат цифры военнопленных, доставленных в Гнёздово, значительно превышающие число как содержавшихся в Козельском лагере УВП НКВД СССР, так и захороненных в Козьих горах. После изгнания оккупантов те из них, кто выжил, заявляли о вынужденном характере своих показаний и о принуждении подписываться под документами на немецком языке, которым они не владели[2]. Адепты германо-фашистской версии катынской истории эти заявления игнорируют как вынужденные лжесвидетельства. Однако сохранились подлинные протоколы допросов и тексты присяги, подтверждающие правильность их показаний органам советской власти в этом пункте. Они действительно выполнены на немецком языке и подписаны как допрашиваемыми, так и германскими полицейскими и судебными чиновниками (см. Приложения №№ 7 – 12)[3]. Иначе говоря, допрашиваемые подписывали протоколы, не зная их точного содержания, вынужденно доверяясь устному переводу, о правильности которого они судить не могли. Значит, ценность их, как документов, адекватно отражающих содержание их рассказов, оказывается под сомнением. Во всяком случае, она должна быть доказана, прежде чем её можно использовать, как достоверные свидетельства о расстреле польских военнопленных офицеров в Козьих горах весной 1940 г. В этой связи нельзя не обратить внимания на то, что никто из допрашивавшихся не отмечал зловония, которое должно было далеко распространяться от Козьих гор и выдавать факт массовых расстрелов и захоронений гораздо надежней, чем слухи о выстрелах в лесу. Показательно, что о сильном, трудно переносимом трупном запахе сообщали даже те, кто посещал вскрытые могилы в апреле – мае 1943 г. Особенно странно, что об этом ничего не сообщает П.Киселев, живший примерно в 500 м. от места массовых захоронений и якобы слышавший не только выстрелы в лесу, но и сопровождавшие их крики после того, как туда в закрытых машинах привозили польских военнопленных офицеров. Но «слона-то» он как-то странно «не замечал» - не чувствовал зловония, издаваемого сначала сотнями, а потом и тысячами трупов, разлагающихся в процессе постепенного (примерно, в течение 45 дней) заполнения огромных ям. Не ведал о нём, и все! Почему о нём ничего не говорили местные жители на допросах? Отсутствие в протоколах допросов упоминания о трупном запахе может служить косвенным доказательством того, что в них зафиксировано не то, что помнили допрашиваемые, а то, что считали важным вписать в них полицейские чины. Правда проста. Ложь – трудное дело, всего не учтешь! А лгать приходилось! Дело в том, что части и подразделения конвойных войск ГУКВ НКВД СССР, осуществлявшие сопровождение польских офицеров, вообще не конвоировали заключенных, осужденных к высшей мере наказания. Просто это не входило в круг возложенных на них задач! В «Положении о конвойных войсках Союза ССР» (введено в действие приказом Наркома НКВД СССР № 0394 от 20 ноября 1939 г.) определены виды конвоев, их предназначение, категории конвоируемых, действия КВ в особых условия. О конвоировании или охране осужденных на расстрел в нем нет ни слова![4] Документ «Сведения о характере и сроках осуждения заключенных, отконвоированных эшелонными, сквозными и плановыми конвоями частей и соединений конвойных войск НКВД СССР за 2-й квартал 1940 г.» (см. Приложение № 13) [5] позволяет увидеть, что конвойные войска в указанное время действовали в точном соответствии с данным Положением. То же можно сказать и о конвоировании в 1-ом и 3-ем кварталах 1940 г.[6] Это относится и к 136-му батальону (командир майор Межов) 226-го полка КВ, который в апреле – мае 1940 г. конвоировал польских военнопленных офицеров в процессе передачи их из Козельского лагеря УВП НКВД СССР в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Всего за второй квартал 1940 г. этот батальон отконвоировал 10.916 человек. Из них осужденных к разным срокам заключения было 5.769, в т.ч. на сроки до 3-х лет – 4.300, от 3-х до 5 лет – 858, от 5-ти до 8 лет – 443, от 8-ми до 10 лет - 134, от 10-ти до 15 лет – 34, свыше 15 лет – 0. Кроме того, было отконвоировано 2.512 подследственных и 2.635 ссыльных и спецпереселенцев[7]. Отсюда следует два важных для нас и непреложных вывода: первый - абсолютное большинство военнопленных польских офицеров, направленных в апреле – мае 1940 г. из Козельского лагеря УВП НКВД СССР в распоряжение УНКВД по Смоленской области, было осуждено Особым совещанием НКВД СССР к лишению свободы на срок не более 3 – 5 лет! Второй – никто из них не был приговорен к смертной казни. Это соответствует также положению об Особом Совещании НКВД СССР. Но и это еще не все хорошее. Дело в том, что в сохранившихся документах конвойных войск («путевые ведомости») содержатся многочисленные прямые указания на то, они конвоировали «лишенных свободы», т.е. осужденных на жизнь в местах заключения, а не на смерть[8]. Невозможно всерьез рассуждать о том, что все это делалось в нарушение решения Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. о расстреле польских военнопленных офицеров. Следовательно, эти документы служат ещё одним аргументом в пользу вывода о том, что указанное «решение» является не более чем примитивной фальшивкой. Единственным доказательством времени образования массовых захоронений в Козьих горах, претендующим на объективность, является заключение главного лесничего военного правления Герффа о возрасте деревьев, росших, якобы, на могилах. Он составил его в Смоленске 30 апреля 1943 г. Говоря о нем, фиксируют только вывод: 5-летние деревца, пересаженные 3 года назад. В результате у читателя может возникнуть впечатление, что Герфф сам изымал материал для анализа или присутствовал при этом. В этом случае авторитет специалиста вкупе со свидетельством очевидца, производит сильное впечатление. Между тем во вводной части этого документа содержится важная информация об обстоятельствах предоставления ему деревьев для исследования и о месте их произрастания: «Делегацией иностранных судебных медиков мне были представлены для исследования 6 растений сосен, которые были выкопаны лично господином профессором Биркле из Бухареста и господином профессором Бутц из Вроцлава в окрестности братских могил в Катыни (выделено нами. – В.С.)» (см. Приложение № 14)[9]. Ограничивая свою роль исключительно анализом представленного ему древесного материала, Герфф полностью обесценивает если не результаты проведенного им анализа, то самый анализ, превращая его в совершенно бесполезную для установления времени захоронений работу и лишая германо-фашистскую версия катынской истории единственной серьезной опоры в важнейшем вопросе – о времени расстрела. Очень любимо у адептов германо-фашистской версии катынской истории утверждение об истязании военнопленных офицеров перед расстрелом, в частности, о тугом связывании им рук, о раздроблении костей черепа тяжелым предметом и т.п. На несостоятельность последнего утверждения еще в 1945 г. обратили внимание польские судмедэксперты Ольбрихт Я.С. и Сенгалевич С.Л. в своем заключении, подготовленном для международного военного трибунала в Нюрнберге[10]. Но, что еще важнее, имеется документ ведущего судебного медика профессора д-ра Г. Бутца, руководившего германским медицинским исследованием катынских захоронений, в котором он сам оспорил обоснованность таких заключений: «Обнаружение разрушенных сводов черепа трупов в сочетании с выстрелами в затылок не является надежным признаком того, что сильные удары тупым предметом предшествовали расстрелам. Скорее расщепление свода черепа может быть объяснено в основном гидродинамическим эффектом выстрела, в результате может создаваться видимость, что эти разрушения являлись следствием нанесения ударов тупыми предметами. Это же относится и к связыванию рук, следы от которого могут объясняться особенностями нахождения трупов в могилах, поэтому факт связывания рук не может быть научно обоснован (выделено нами. – В.С.)» (см. Приложение № 15)[11]. Позднее, в официальном «Сообщении» Бутца о катынских раскопках»[12], эта оценка была изменена, чем, однако, не снимаются отмеченные им аргументы против такого вывода; кроме того, не исключено, что окончательный вид соответствующая часть этого документа приобрела без его участия. Реальная эксгумация трупов из могил в Козьих горах сопровождалась, во-первых, искусственным «раздуванием» численности эксгумированных, а также, во-вторых, фальсификацией результатов их идентификации. Об этом свидетельствуют документы, которые секретарь полевой полиции группы тайной полевой полиции 570 Восс, руководивший полицейским расследованием, направлял в руководящую «инстанцию». Из них следует, что для увеличения численности «жертв НКВД» достаточно часто в ежедневно составлявшихся списках эксгумированных и идентифицированных пропускались номера (последний номер в списках Восса – 4131). Всего в них было пропущено 124 номера, следовательно, в списках (с учетом одного дублирующего и трех литерных номеров) зарегистрировано 4011 трупов, разного рода комплектов документов, бумаг и вещей, а также погон и фуражек. В 59 случаях вместо трупов в списках эксгумированных были учтены документы, бумаги и (или) предметы (очевидно, правильнее будет говорить о случаях, которые остались не скрытыми от постороннего взгляда)[13]. Хотя точное число таких «замен» пока установить не удается, тем не менее, можно говорить, что этот метод увеличения численности эксгумированных, а также «идентификации» несуществующих трупов применялся достаточно широко. Очень эффективный прием, позволяющий «одним выстрелом» постоянно «убивать двух зайцев». Более чем откровенные признания в использовании этого метода содержатся в документах Восса. Так, например, он писал, что «в одной из могил найдены документы. Не известно, к каким трупам эти бумаги принадлежат; тем не менее, они могли бы принадлежать трупам до сих пор не идентифицированным» (выделено нами. – В.С.)[14]. «Дополнительные списки», регулярно направляемые им «по инстанции», свидетельствуют, что это была не единичная находка, и позволяют понять, что происходило с этими документами в дальнейшем. Так, 30 апреля 1943 г. он писал: «в могилах обнаруживаются лишь документы и документы, но не трупы… Нужно полагать, что эти документы принадлежат до сих пор не идентифицированным трупам» (выделено нами. – В.С.). За 6, 10, 14, 18, 20, 22, 24, 26 и 31 мая, соответственно имеются следующие записи: «В одной из могил найдены документы. Не известно, к каким трупам они принадлежат»; «Два заключительных трупа представлены лишь найденными документами»; «Заключительные шесть трупов представлены лишь pp. найденными документами»; «Заключительные непронумерованные трупы представлены лишь найденными документами», «6 трупов снова могут быть представлены только документами»; «Дополнительно идентифицировано 24 следующих, до сих пор неизвестных трупа. 3 заключительные трупы представлены найденными бумагами»; «Нижеследующие 24 имени принадлежат трупам, до сих пор являвшихся не идентифицированными. 3 непронумерованных трупа представлены лишь pp. документами найденными в одной из могил»; «Следующие 25 трупов до сих пор считались не идентифицируемыми. Непронумерованные имена представлены изъятыми из могил бумагами»; «Идентифицировались дополнительно: 20 трупов… 2 трупа представлены личным знаком и письмом. Сами трупы не были найдены». В последней записке, от 8 июня сообщается: «Дополнительно идентифицировано 26 трупов, порядковые №№ которых занесены в прежних установках. Следующие 3 польских офицера представлены найденным документы; так как трупы не найдены, они не пронумерованы»[15]. С целью увеличения численности «опознанных» трупов достаточно широко использовался метод снабжения их документами и бумагами, не имевшими к ним никакого отношения, но дававшими формальные основания для «идентификации». На это указывают германские документы, в которых содержатся оценки результатов произведенной идентификации трупов. Они свидетельствуют о том, что истинную – ничтожную - ценность произведенной так называемой «идентификации» знали не только германские участники «катынского дела» и их польские подельники. Например, на совещании, проведенном 10 июня 1943 г. в Кракове главным управлением пропаганды правительства генерал-губернаторства было констатировано: «до сих пор предоставленные и в польской прессе опубликованные списки трупов, идентифицированных в Kaтыни, недостоверны, так как только в немногих случаях соответствуют действительности» (выделено нами. – В.С.)[16]. В этом совещании принимали участие представители ПКК. Значит, не только германские власти, руководившие спектаклем в Козьих горах, но и руководство Польского Красного креста (и все те, кого оно информировало), хорошо знали истинную цену подготовленного (на основе списков Восса) списка эксгумированных и идентифицированных. В одном из писем ПКК, в частности, говорилось: «Из до сих пор поступавших списков мы лишь в немногих случаях можем считать данные достаточным основанием для информирования родных, так как при таком большом количестве имен отсутствуют личные данные, допускающие несомненное опознание умерших (выделено нами. – В.С.)»[17]. Главное, что беспокоило организаторов катынской провокации, – дублирование имен «идентифицированных». На это указывает частые разъяснения президиуму ГКК причин этого дефекта, имеющие характер установки, инструкции. Так, например, в письме, направленном 27 июня 1943 г. из главного отдела пропаганды правительства генерал-губернаторства (подписано: Шпенглер) в президиум ГКК, говорилось: «бумаги приводились в порядок различными ревизиями документов, в результате документы, принадлежащие одному трупу, при упаковывании раскладывались по различным конвертам. Поэтому, например, бумаги офицера оказывались разложенными по 12 различным конвертам (выделено нами. – В.С.)» (см. Приложение № 16)[18]. В письме министерства пропаганды в президиум ГКК от 30 августа 1943 г. также указывалось, что подлинные документы убитых в Катыни польских офицеров «при упаковывании в конверты неоднократно перепутывались и частично оказывались положенными в конверты, принадлежащие различным покойникам»[19]. Такая версия может казаться убедительной только для тех, кто оставался (и остался!) в неведении о том, что в Козьих горах широко практиковалось «сводничество» неизвестных трупов со «счастливо обретенными» документами. На основании вышеизложенного мы можем утверждать, что находившиеся в руках германской полиции какие-то документы, бумаги и даже предметы, использовались ею, во-первых, в качестве заменителей реально не существующих трупов и, во-вторых, для «идентификации» трупов, изначально фигурировавших как «неопознанные». Как это делалось? Известно, что какой-то массив документов и бумаг «выдерживался» в могильных ямах. Известно, что они использовались для идентификации трупов и для их замещения в списках эксгумированных и идентифицированных; очевидно, из них формировались комплекты «вещьдоков». Какая-то часть их «записывались за трупом» в служебном помещении, где производилась работа с документами и составлялся список эксгумированных и идентифицированных. Но основная часть их использовалась для снабжения трупов, лежащих в могилах. Утверждения о невозможности подложить «вещьдоки» трупам, слипшимся в плотную массу, не разрушив её монолитности, совершенно несостоятельны. Достаточно было, например, по окончании дневных работ, когда на могилах не останется посторонних, «снабдить» трупы верхнего слоя, уже «потревоженные» хождением по ним и работой на них, заранее подготовленными наборами «вещьдоков» - рассовать по карманам, в голенища сапог и т.д. На следующий день при обыске трупа их непременно найдут. Представители ПКК – засвидетельствуют, уложат в конверты, привяжут номера. А сотрудники Восса – зафиксируют в очередном списке: номер по порядку, труп, при трупе то, что было подложено ему накануне. И так день за днем… Так было или как-то иначе, но подобная профанация «идентификации» авторитетно свидетельствуется самим Воссом. Мнение, что обнаруженные при трупе документы и бумаги являются надежным основанием для его идентификации, на поверку оказывается совершенно несостоятельным. Уже только «сводничество» трупов с документами неизбежно и основательно подрывает доверие к спискам Восса. Конечно, какая-то часть найденных при трупах бумаг, действительно, принадлежала им. Но даже в тех случаях, когда в списках Восса фиксировались документы, действительно принадлежавшие убитому, то это не может служить гарантией правильной идентификации трупа, т.к. при нем могли быть документы и (или) бумаги либо принадлежащие третьим лицам, либо содержавшие информацию о них (письма, открытки, конверты, записные книжки, визитки, фотографии и т.д.). Очевидно, что текст обнаруженных при трупах документов и бумаг мог говорить что-либо только о них самих и владельцах. Задача отождествления его с извлеченным из могилы трупом оказывалась в тех условиях совершенно неразрешимой. Не спасает положения и наличие документа с фотографией, поскольку состояние лицевой части головы трупа исключало его опознание по ней. Использовать методику восстановления внешнего вида головы человека по его черепу в тех условиях не было возможности. Да и нужды в этом тоже не было. О генетическом анализе говорить не приходится. К сказанному добавим, что совершенно неизвестно, как определялась национальная принадлежность и польское в прошлом гражданство неопознанного трупа в гражданской одежде. Ничего не знаем мы и о том, в униформе какой армии были неопознанные военнослужащие. А знать это необходимо, поскольку, вместе с поляками в этих могилах, как было показано выше, в неизвестном нам порядке и количестве были перезахоронены трупы погибших в боях бойцов и командиров Красной армии, а также местных жителей с городского кладбища Смоленска. В списках Восса они могут «скрываться» как неопознанные военные («Offizier»), «Leutnant», «Uniformierter», «Leiche in Uniform»), неопознанные («unbekannt») или гражданские («Ziwilist»). После того, как, благодаря германским документам, прояснилась картина формирования списков эксгумированных и идентифицированных трупов из могил катынского леса, можно обратиться к вопросу о причинах совпадений между ними, а также списками польских военнопленных, отправлявшихся из Козельского лагеря УВП НКВД СССР в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Известно, что какая-то часть из них, действительно, была расстреляна немецко-фашистскими оккупантами в 1941 г., поэтому определенное совпадение в общем перечне имен между этими списками не только могло, но и должно было иметь место. Впервые обратил внимание на имеющиеся совпадения между этими списками Ю.Н.Зоря, а «направлявший и руководивший» его поисками в Особом архиве В.Фалин - один из «главных» «прорабов перестройки» - оценил их, как «потрясающие совпадения» и исчерпывающе доказательство расстрела польских военнопленных офицеров органами НКВД СССР. Этот вывод, освященный политическим авторитетом М.Горбачева, стал первым отечественным «вкладом» в развитие гитлеро-геббельсовской версии[20]. Указание на факт такого совпадения сначала служило в качестве главного аргумента в пользу вывода о виновности советской стороны в расстреле польских военнопленных офицеров. Теперь, после обнародования фальшивок – документов Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 г. о их расстреле – он продолжает сохранять свое значение в качестве одного из важнейших аргументов в пользу германо-фашистской версии катынской трагедии. Однако самый факт значительных совпадений очередности расположения фамилий в «списках-предписаниях на отправку пленных из Козельского лагеря в УНКВД по Смоленской области и эксгумационных списков из Катыни»[21] невозможно объяснить иначе, чем «чудом», если учесть определенную бессистемность обнаружения и вскрытия могил, а также эксгумации и регистрации трупов. Сколь-либо существенное совпадение могло быть только в том случае, если немецкие «инстанции», силами которых осуществлялась идентификация трупов, имели списки присланных из Козельского лагеря бывших польских военнопленных офицеров. Правда, в этом случае «совпадение» перестает быть «потрясающим» и оказывается имеющим весьма прозаическое объяснение.
Магаданец: Адептам германо-фашистской версии придётся смириться с фактом наличия в распоряжении германских властей таких списков и их использованием в процессе «расследования» «Катынского дела». Дело в том, что во время взятия Смоленска германские войска, в числе прочих документов, захватили «Списки интернированных в Козельском лагере», присланных в распоряжение УНКВД по Смоленской области. Более того, они активно использовались в процессе идентификации эксгумированных в катынском лесу трупов. Об этом свидетельствует переписка министерства пропаганды Рейха с Германским Красным крестом. Например, 23 июня 1943 г. из этого министерства в адрес президиума ГКК было направлено письмо, в котором говорилось: «Вам высылаются обнаруженные в ГПУ Смоленска списки имен (имена на русском языке) для внимательного изучения с просьбой переслать находящиеся у Вас поименные списки установленных в Катыни жертв, имеющихся в обоих списках»[22]. В тот же день особый уполномоченный ГКК сообщал в министерство пропаганды: «списки ГПУ содержат польские имена, которые были переведены на русский язык. Эти польские, по-русски написанные имена были переведены обрабатывающей немецкой инстанцией, к сожалению, не на польский язык, что не представляет никаких трудностей для перевода и может осуществляться с большой точностью, а на немецкий язык… Пересланный материал представляет собой большое значение для всей работы по расследованию пропавших в Советской России польских офицеров. В интересах этой работы и, прежде всего, для сравнения запрошенных списков со списками эксгумированных в Kaтыни, безусловно, необходимо, чтобы списки ГПУ как можно скорее были присланы сюда в точной копии оригинала, или как фотокопия русского текста»[23]. В письме от 8 июля мы вновь встречаем просьбу «передать найденные в здании ГПУ в Смоленске списки интернированных в Козельском лагере либо в оригинале, либо в фотокопии или же позволить снять с них копии на русском языке»[24]. После окончания «полевого периода» расследования массовых захоронений в Козьих горах (6 июня 1943 г.), работа со списками эксгумированных и идентифицированных продолжалась в краковском институте судебной медицины и естественнонаучной криминалистики, куда для дезинфекции и исследования были переданы «вещьдоки», добытые в катынском лесу[25]. Мировой общественности хотели представить документ, лишенный видимых дефектов. Однако эта задача оказалась нерешаемой. Достаточно сравнить списки Восса со списком эксгумированных и идентифицированных, опубликованном в сентябре 1943 г. в сборнике документов «Официальный материал о катынском убийстве», чтобы понять: все основные дефекты первоначальных списков здесь сохранились, а в ходе «работы» над списком был использован метод «идентификации» трупов по документам и бумагам, которые прежде были признаны недостаточными для этого. Поражает обилие имеющихся в нем следов фальсификации и проявлений небрежности, которые свидетельствуют о том, что никакой серьезной работы над списками Восса в «кабинетный период» работы с ними не велось. И это понятно. Работа над ним требовала многих месяцев, а политическая потребность в опубликовании официальных результатов заставляла торопиться. Это отразилось в оценках, как самого списка эксгумированных и идентифицированных, так и перспектив работы над ним. Процитируем ряд документов. 27 июля 1943 г. новый вариант списка эксгумированных и идентифицированных был направлен сотрудником главного отдела пропаганды правительства генерал-губернаторства Шпенглером в президиум ГКК с уведомлением, что он несовершенен, что требуется «минимум 5-6 месяцев» для его уточнения (см. Приложение № 16)[26]. Президиум ПКК, направляя 16 августа список эксгумированных и идентифицированных в Международный комитет Красного креста (МКК), в сопроводительном письме к нему информировал, что список составлен «на месте» «с помощью изготовленного в Катыни каталога», что «опознавание трупов производилось на основании найденных у них заметок… Имена жертв устанавливались на основании найденных у них документов, например: удостоверения личности, служебные удостоверения, прежде всего, официальные удостоверения, наконец, письма и визитные карточки». Судя по отзыву ПКК, в этом списке сохранились все, прежде отмечавшиеся, недостатки, например, то, что «часть найденных документов, принадлежащих одной и той же личности, находилась в карманах форменной одежды одного трупа, а другие либо в песке могилы, либо при других трупах». Руководство ПКК считало, что этот список «должен рассматриваться как временный», подлежащий дальнейшему уточнению «в соответствии с официальными результатами судебно-медицинской экспертизы, проводимой в Кракове»[27]. В письме Президиума ПКК, направленном 12 октября 1943 г. в Международный комитет Красного креста в Женеве, содержалась следующая итоговая оценка результатов германского расследования «Катынского дела»: «…даже если бы ПКК располагала всеми результатами работ по эксгумации и идентификации, включая документы и воспоминания, она не могла бы официально и окончательно засвидетельствовать, что эти офицеры убиты в Катыни. Неопознаваемое состояние трупов, тот факт, что во многих случаях при двух трупах были обнаружены документы, несомненно, принадлежавшие одному лицу, минимум опознавательных знаков, особенно безупречных вещественных доказательств, найденных при трупах, наконец, то обстоятельство, что военные, убитые в Катыни, пали не на поле сражения, а по прошествии времени, в течение которого должны были происходить смена униформы, переодевания и попытки побегов, все это дает ГКК основания утверждать только то, что данные трупы имели при себе определенные документы (выделено нами. – В.С.)»[28]. Следовательно, поляки тогда, в 1943 г., признавали, что с уверенностью можно говорить только о том, что данный документ, зафиксированный в списке Восса, был обнаружен при данном трупе. И что нет никаких оснований утверждать, что в прошлом он принадлежал именно этому расстрелянному человеку. Очевидно, лишне говорить, что адепты германо-фашистской версии катынской трагедии избегают таких признаний. Так президиум польского Красного креста, не желая того, не только «вогнал осиновый кол» в результаты т.н. «идентификации» германскими властями «катынских жертв», но и подвел «мину» под все последующие попытки представить их, как заслуживающие доверия. Отмеченные выше манипуляции германских «инстанций», «расследовавших» «катынское дело», с трупами и «вещьдоками» исключают принятие на веру каждого отдельно взятого факта установления связи между ними. Что же остается в качестве надежно установленного? НИЧЕГО! Неизбежен вывод: учтенные в списках Восса, в качестве «вещьдоков», макулатура и метал, в массе своей либо не могут служить основанием для идентификации жертв германского фашизма, погребенных в могилах Козьих гор, либо не являются надежной основой для нее. Делопроизводственные документы органов германского Рейха, хотя прямо и непосредственно не затрагивают главного вопроса – о том, кто производил массовые расстрелы и захоронения в Козьих горах (Катынский лес), тем не менее, они, как минимум, полностью разрушают легенду о надежно установленном факте, что в Козьих горах захоронены польские офицеры, привезенные из Козельского лагеря и расстрелянные весной 1940 г. органами НКВД СССР по решению высшего политического руководства СССР. Они служат ослаблению всей системы аргументов германо-фашистской версии катынской истории. Одновременно они развивают и усиливают систему аргументации в пользу советской сталинской версии катынской истории. [1] Государственный архив новейшей истории Смоленской области (ГАНИСО). Ф.8. Оп. 2. Д.160. Л.38. [2] См.: Amtliches Material zum Massenmord von KATYN. - Berlin: 1943. С.22-30; ГАРФ. Ф.7021. Оп.114, Д.8. Л.65-69, 123-126, 168-174; Д.10. Л.109-115. [3] Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ). Ф.7021. Оп.114, Д. 36, Л. 40-41, 48-49, 51-54, 67-68. См. также: Amtliches Material… . Обращают на себя внимание различия в составе допрошенных, с одной стороны, указанных в официальном германском издании, а с другой – в протоколах допросов и акте приведения их к присяге. Эти разногласия дают дополнительные основание для критики «Amtliches Material …». Данный вопрос требует специального исследования. [4] Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 40. ОП.1. Д.179. Л.1-2об. [5] Там же. Д.182. Л.66, 67. [6] Там же. Д.182. Л.64-65, 68-69. [7] Там же. Л.66, 67. [8] Там же. Ф.18444. Оп.2с. Д.278. Л.94-183, 273-285. См. также: Катынь. Пленники необъявленной войны. Документы, материалы. М.: 1999. С.568, 584; Катынь: Расстрел. С.81, 122-123, 144-145. [9] ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.50. [10] См.: Сахаров В.А. «Отзыв» польских судмедэкспертов на германский «Официальный материал о катынском убийстве» («Amtliches material zum massenmord von Katyn») / Управление: вызовы и стратегии в ХХ1 веке: // Ученые труды факультета государственного управления МГУ им. М.В. Ломоносова. Выпуск 6. - М.: КДУ, 2007. - С.227-228, 249-250. [11] ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.4. [12] См.: Amtliches Material… С.88-90, 93. [13] См.: ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.34. Номера в списках: 108, 118, 129, 195, 196, 219, 241, 242, 246, 256, 261, 265, 266, 267, 268, 269, 278, 294, 302, 303, 304, 310, 311, 315, 318, 320, 325, 326, 330, 334, 335, 336, 340, 346, 351, 353, 359, 365, 368, 371, 375, 385, 387, 398, 400, 402, 405, 411, 414, 419, 420, 423, 424, 476, 652, 661, 666, 1592, 3072. [14] Там же. Д.36.Л.19. [15] Там же. Л.6, 12, 14, 15, 17, 22, 63, 74, 75, 77, 79. [16] Там же. Д.23. Л.118. [17] Там же. Д.38. Л.9. [18] Там же. Д.35. Л.1. [19] Там же. Д.23. Л.86. [20] См.: Яжборовская И.С., Яблоков А.Ю., Парсаданова В.С. Катынский синдром в советско-польских и российско-польских отношениях. М.: 2001. С.290-291, 294-297. [21] См.: Там же. С.290-291. [22] ГАРФ. Ф.7021. ОП.114. Д.23. Л.109. [23] Там же. Л.108. [24] Там же. Л.102. [25] Там же. Д.23. Л.86. [26] Там же. Д.35. Л.1. [27] Там же. Д. 23. Л.50-52. [28] Там же. Д.23. Л.38. Текст цитаты на языке документа: «Anderseits selbst wenn das PRK sämtliche Ergebnisse der Exhumation und Identifikationsarbeiten einschließen der Dokumente und Andenken besäße könnte es offiziell und in endgültiger Form nicht bescheinigen daß der betreffende Offiziere in Katyn gestorben ist. Der unerkennbare Zustand der Leichen, die Tatsache, daß in vielen Fä1len bei 2 Leichen Dokumente vorgefunden worden sind, die zweifellos einer einziger Person angehörten, die minimale Zahl der Kennmarken, der einzig einwandfreien Beweisstücke, die auf den Leichen gefunden wurden, endlich der der Mordtat vorangegangene Zustand, das die in Katyn ermorderten Militärpersonen nicht auf dem Schlachtfelde, sondern nach einer Zeitraum fielen, in welcher der Wechsel der Uniform, das Verkleiden und die Fluchtversuche an der Tagesordnung waren, alle diese Urstände berechtigen das DRK nur bescheinigen zu können, daß die betreffenden Leichen, gewisse Dokumente getragen hat». ПРИЛОЖЕНИЯ к статье В.А. Сахарова «Германские документы об эксгумации и идентификации жертв Катыни (1943 г.)» Приложение № 1. Из разведдонесения «Аркадия» в Западный штаб партизанского движения «Попову»*. До 26 июля 1943 г. «О катынских могилах. По моему, помещенные в донесении «Леонида» данные о Катыни имеют большое государственное значение. Люди, давшие эти показания, здесь, в отряде Коленченко, так что Вы можете оформить их показания в виде документа и получите все нужные дополнительные сведения». * «Попов» - Попов Дмитрий Михайлович (1900 – 1952). В данное время был первым секретарем Смоленского обкома и горкома ВКП(б), членом Военного Совета Западного фронта, начальником Западного штаба партизанского движения. ГАНИСО.Ф.8. Оп.2. Д.64. Л.87. Приложение № 2. Из разведдонесения «Аркадия» в Западный штаб партизанского движения «Попову»*. До 26 июля 1943 г. «Бежавшие из немецкого плена бывшие красноармейцы рассказали о том, что, готовя катынскую авантюру, немецкие фашисты провели предварительно серьезную подготовку. Они выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли все трупы бойцов и командиров Красной Армии, погибших в боях за Смоленск в 1941 году, и перевезли их в Катынский лес, которые впоследствии отрывали как польских солдат и офицеров. Во время раскопок очень часто попадались остатки снаряжения и обмундирования бойцов и командиров Красной Армии, что приводило в недоумение фашистских экспертов. Присутствовавшие при раскопках немецкие врачи между собой говорили, что при всем желании определить принадлежность трупов, какой они национальности, не представляется возможности ввиду их разложения». * «Попов» - Попов Дмитрий Михайлович (1900 – 1952). В данное время был первым секретарем Смоленского обкома и горкома ВКП(б), членом Военного Совета Западного фронта, начальником Западного штаба партизанского движения. ГАНИСО.Ф.8. Оп.2. Д.64. Л.86. Приложение № 3. Информация Западного штаба партизанского движения в Центральный штаб партизанского движения начальнику. 27 июля 1943 г. Раздел: «Как немцы сфабриковали Катынскую авантюру». «Военнопленные, сбежавшие из Смоленского лагеря 20.7.1943 года, как очевидцы – рассказали: Немцы, чтобы создать могилы в Катынском лесу, якобы, расстрелянных советской властью польских граждан, отрыли массу трупов на Смоленском гражданском кладбище и перевезли эти трупы в Катынский лес, чем очень возмущалось местное население. Кроме того, были отрыты и перевезены в Катынский лес трупы красноармейцев и командиров, погибших при защите подступов гор. Смоленск от немецких захватчиков в 1941 году, и погибших при вероломном нападении фашистской авиации на Смоленск в первые дни Отечественной войны. Доказательством этому служат вырытые при раскопках комсоставские ремни, знаки отличия, плащи и другие виды обмундирования Красной Армии. Эту провокационную стряпню фашистских жуликов не отрицают даже и сами фашистские врачи, входящие в состав этой комиссии по расследованию. Врачи, входящие в состав экспертизы по исследованию трупов, говорили среди военнопленных, работающих при госпитале, что при любом их старании они, по существу, не могли установить времени похорон трупов, их принадлежности и национальности – вследствие их разложения». ГАНИСО. Ф.8. Оп. 2. Д.160. Л.38. Приложение № 4. Из документа: «Разведывательная сводка № 37/84 Центрального Штаба Партизанского движения при Ставке Верховного Главнокомандования» 6 Августа 1943 г. «19. О Катынской авантюре По показанию бежавших из Смоленска быв. военнопленных красноармейцев, немцы, готовя Катынскую авантюру, выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли много трупов бойцов и командиров Красной Армии, погибших в боях за СМОЛЕНСК в 1941 году и перевезли эти трупы в Катынский лес. Впоследствии эти трупы они отрывали под видом польских офицеров. Во время раскопок часто попадались остатки снаряжения и обмундирования бойцов и командиров Красной Армии, что приводило в недоумение фашистских экспертов. Присутствовавшие при раскопках немецкие врачи между собой говорили, что при всем желании определить национальную принадлежность трупов не представляется возможным в виду их разложения». РГАСПИ. Ф.69. ОП.1. Д. 709. Л.62 об. Приложение № 5. Из документа: «Разведонесение № 4 Западный штаб партизанского движения» 27 июля 1943 г. «Бежавшие из немецкого плена бывшие красноармейцы рассказали о том, что готовя Катынсую авантюру, немецкие фашисты выкопали большое количество трупов на Смоленском гражданском кладбище, а также отрыли все трупы бойцов и командиров Красной Армии, погибших в боях за СМОЛЕНСК в 1941 г. и перевезли их в Катынский лес, впоследствии эти трупы они отрывали под видом трупов польских солдат и офицеров. Во время раскопок очень часто попадались остатки снаряжения и обмундирования бойцов и командиров Красной Армии, что приводило в недоумение фашистских экспертов. Присутствовавшие при раскопках немецкие врачи между собой говорили, что при всем желании определить национальную принадлежность трупов, это не представлялось возможным в виду их разложения». РГАСПИ. Ф.69. Оп.1. Д.931. Л.11об. Приложение № 6. «Копия СОВЕРШЕННО СЕКРЕТНО Экз..№ 3 ПРОТОКОЛ ДОПРОСА СВИДЕТЕЛЯ ПО ДЕЛУ ФАШИСТСКОЙ ПРОВОКАЦИИ КАТЫНСКИХ ЛЕСОВ* Свидетель КАРАСЕВ Михаил Иванович, бывший военнопленный, жил и работал при немецком военном госпитале в гор. СМОЛЕНСКЕ с 10 августа 1941 года до перехода в отряд. В одной комнате с КАРАСЕВЫМ жил военнопленный ВИНОКУРОВ Владимир Петрович, которого в январе 1943 г. немцы отправили в лагерь военнопленных. Впоследствии ВИНОКУРОВ приходил к КАРАСЕВУ в госпиталь с целью сбора больничных отбросов для питания. Во время одного посещения в частной беседе на вопрос КАРАСЕВА: «как живете»? - ВИНОКУРОВ ответил: «очень плохо, потому что наша команда в 60 чел. занимается очень грязной работой, отрываем трупы на Смоленском кладбище, укладываем в гробы и в закрытых машинах вывозим в Катынский лес, где вываливаем трупы из гробов в большие ямы и закапываем их» . Подтверждает отрытие трупов и вывоз их в Катынский лес местные жители: ФРОЛОВ Михаил Семенович, проживающий в гор. СМОЛЕНСКЕ по ул. Большая Спортивная 21 и КУЗЫТИНА Прасковья, проживающая в гор. СМОЛЕНСКЕ около Нового завода, последняя утверждает, что во время отрывки она видела остатки плащей начсостава Красной Армии. ПЕРЕГОНЦЕВ Василий Андреевич, проживающий в СМОЛЕНСКЕ, по ул. Запольной, который работал при немецком госпитале сапожником, он утверждает, что комиссия в Катынском лесу нашла только 900 трупов, а пишут 12.000. Врач Николай Борисович, житель города РОСТОВА, проживающий на 4-й линии, ездил на экскурсию с немецкими врачами и участвовал в комиссии по раскопке трупов в Катынском лесу, он осматривал трупы и читал акт комиссии, по его словам, комиссией было обнаружено 900 трупов, но не 12.000, как это пишут немцы. Трупа при осмотре совершенно невозможно было определить, какой они национальности. Но им как экскурсантам, было показано несколько предметов польского происхождения как-то: монеты, портсигары, мундштук, пуговицы и кольца. По заданию немецкого командования врач Николай Борисович проводил беседу с военнопленными по вопросу о Катынских событиях, но в частной беседе не соглашался с этой провокацией и говорил, что это все ложь. По этому же вопросу перебежчик АНАНЬЕВ Сергей и ФИЛЬЯНОВ Михаил имели разговор с очевидцами и показывают то же, что показал КАРАСЕВ. КОМАНДИР ОТРЯДА им.КОТОВСКОГО МАЙОР – КОЛЕНЧЕНКО НАЧАЛЬНИК ШТАБА ОТРЯДА МАЙОР – РВАЧЕВ Снята копия в 7 экз. ВЕРНО МАЙОР: Мамынов (МАМЫНОВ) 26.8.43 г. пн». Примечание: * - Так в тексте («ПРОВОКАЦИИ КАТЫНСКИХ ЛЕСОВ») РГАСПИ. Ф. 69. ОП.1. Д. 750. Л. 61-62 Приложение № 7. Протокол допроса............... ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.40,41. Приложение № 8. Протокол допроса.............. ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.48. Приложение № 9. Протокол допроса.............. ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.49. Приложение № 10. Протокол допроса ................... ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.51. Приложение № 11. Протокол допроса ...................... ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.67. Приложение № 12. «Приведение к присяге» допрашивавшихся местных жителей......... ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.52-54. Приложение № 13. Из документа: «Сведения о характере и сроках осуждения заключенных, отконвоированных эшелонными, сквозными и плановыми конвоями частей и соединений конвойных войск НКВД СССР за 2-й квартал 1940 г.» (Выборка данных о конвоировании частей и подразделений конвойных войск, участвовавших в «разгрузке» Козельского, Старобельского и Осташковского лагерей УВП НКВД СССР). Наименование соединений и частей Осуждено на сроки Подследственных Ссыльных и спец переселенцев Всего отконвоировано До 3-х лет От 3-х до 5 лет От 5-ти до 8 лет От 8-ми до 10 лет От 10-ти до 15 лет Свыше 15 лет Всего осужденных 11-я бригада В т.ч. 22456 10593 4720 1505 660 40 39974 7333 7785 55092 236 полк 14877 8712 3584 1079 523 36 28811 4382 6224 39417 127 б-н 1972 577 408 48 72 - 3077 418 - 3495 134 б-н 616 305 162 53 - - 1136 150 1561 2847 147 б-н 4991 999 566 325 65 4 6950 2383 - 9333 15 бригада В т.ч. 9877 3431 2044 535 529 130 16546 16377 34314 67237 226 полк 4068 1974 1339 272 480 120 8253 7445 19403 35101 131 б-н 118 22 7 3 - - 150 2195 3604 5949 132 б-н 1389 576 255 126 15 10 2371 4222 8159 14752 135 б-н 2 1 - - - - 3 3 513 519 136 б-н 4300 858 443 134 34 - 5769 2512 2635 10916 16 бригада В т.ч. 14519 2858 1120 675 108 53 19333 15988 1082 36403 230 полк 10196 1885 808 523 87 44 13543 11090 1017 25650 138 б-н 1470 236 99 42 - - 1847 2408 38 4293 139 б-н 2049 605 168 61 6 6 2890 1121 - 4011 126 б-н 804 132 45 49 20 3 1053 1369 27 2449 РГВА. Ф. 40. ОП.1. Д.182. Л.66, 67. Приложение № 14. Заключение главного лесничего военного правления Герффа о возрасте деревьев, росших в районе могил. 30 апреля 1943 г. ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.50. Приложение № 15. Сообщение ведущего судебного медика группы армий Центр врача штаба профессора д-ра Г. Бутца ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.2. Л.4. Приложение № 16. Письмо главного отдела пропаганды правительства Генерал-губернаторства в Президиум Германского Красного креста. 27 июня 1943 г. ГАРФ. Ф.7021. Оп.114. Д.36. Л.
SD: в россии целые институты на гос содержании занимаются промыванием неграмотных мозгов
Магаданец: SD пишет: в россии целые институты на гос содержании занимаются промыванием неграмотных мозгов Ты спутал с Украиной. Конкретно - Вятрович и его "Институт национальной памяти". Вот где псевдоисторической фантастики.....
полная версия страницы